– Как – «вся жизнь»? – оторопела Лида, тут же и придавленная уровнем ответственности, возлагаемым даже не на нее целиком, а только на ее немецкий язык.
– Ну так… просто вся жизнь – и все!
– Ценности какие-то?
– Конечно, ценности… разные ценности!
– Например, какие?
– Я не знаю, Лида, Господи, не все ли тебе равно! Надо звонить скорее…
– Так ведь чтобы звонить, надо сначала выяснить, где украли… может, чемодан у него еще в Берлине украли, я ж его в поезд не сажала, не видела, был чемодан или нет! Могли и в берлинском поезде украсть, пока в Гамбург ехал…
– Что ж это за страна-то такая? Ты говорила, что Германия в сто раз лучше Дании, а такое происходит… Целыми чемоданами ведь крадут, где же совесть-то, чтобы сразу по стольку? В Дании у него никогда ничего не крали!
– А потом, – не по-женски мужественно проигнорировав выпад в адрес Германии, продолжала Лида, – надо ведь все-таки точно знать, что в чемодане было. Список вещей нужен составленный. У меня же сразу спросят!
– Списка нету – и не будет, Лида… кто ж тебе список-то составлять станет?
– Он пусть и составит, его ведь чемодан! Ты прямо как маленькая…
– Нет-нет, ему ничего нельзя говорить, ни в коем случае, Лида, дорогая моя! Я вообще не от него про кражу узнала, а от одной приятельницы его. Сам-το он, конечно, не расскажет – пусть хоть и его самого украдут… ой, типун мне на язык!
– Может, приятельница эта чемодан и… того? Приятельницы тоже разные бывают. Вон, шведы у него какие зачуханные оказались – и остальные, небось, такие же!
– Как – зачуханные? Он сказал, обычная семья…
– Обы-ы-ычная!.. Обычные семьи – немецкие обычные семьи – все-таки получше одеваются, когда за границу едут. И твой-то не шибко хорошо одет, а эти уж совсем какие-то бомжи на вид: он в кедах, она босая, да и девочка у них…
– …босая? – Сердце у мамы упало на пол.
– Почти! Я не знаю… может, так и надо, конечно, иностранцы тоже всякие бывают, но только вот немецкие иностранцы – они очень даже опрятные… На них в городе поглядеть – одно удовольствие, особенно женщины. Ну и мужчины тоже, некоторые. Дети же – они просто вообще как картинки все, а чтобы девочка была босая…
И тут мама взяла себя в руки.
Босая девочка значит босая – не Лидиного это ума дело, у девочки родители есть. И насчет того, как мой одет, не Лиде судить.
– Я, собственно, не столько затем звоню, чтобы ты ребенка моего критиковала, сколько затем, чтобы номер полиции у тебя спросить: можешь ты открыть телефонную книгу, найти слово «полиция», по-немецки это «полицай», и прочитать цифры, которые рядом с ним стоят?
– Так… а звонить ты сама, что ли, будешь? – неприличным образом удивилась пуленепробиваемая Лида. – Ты же, по-моему, и немецкого не знаешь…
– Это я не знаю? А вот: Моргэнс загт ман Гутэн Моргэн! / Хабэн зи вас цу безоргэн?.. Нет, ну ты сама-το посуди: если я не знаю, откуда тогда ребенок мой знает?
Перед логической задачей такой сложности и таким головокружительным речевым периодом, произнесенным без акцента, мозг Лиды сразу объявил пас и растекся в разные стороны – даже странно, что она с таким мозгом смогла прочитать все необходимые цифры, после чего, едва попрощавшись, быстро (очень быстро!) положила трубку – кстати, с таким звуком, словно это навсегда.
Теперь у мамы был телефон полиции… так, кто у нас знает немецкий? Знает так, чтобы связно изложить суть проблемы: есть человек с таким-то именем и отчеством и такой-то фамилией, гражданин Дании (номер его паспорта у нее где-то записан), совершающий поездку в Копенгаген, и человека этого в дороге обокрали, украден чемодан – черный, тряпичный… или, как он называется, из полиэстера… полиистерический, на колесиках, одно колесико дефектное, объявите розыск. В чемодане находятся ценные вещи. Я бы и сама ведь смогла все это сказать, только вот… решусь ли?
Господи, что ж я за дура-то такая, Лида и та умнее, чем я! Ясное ведь дело, спросят, какие ценные вещи в чемодане, иначе искать ведь невозможно! Нет, надо ему самому, конечно, в полицию звонить… Только вот Тильду бы не подвести – он ведь спросит, откуда мне про чемодан известно, и что тогда говорить… вернее, как тогда оправдываться?
Наверное, надо начать разговор так:
– Алло, у меня есть сведения, что твой чемодан украден.
Нет, это глупо: словно я собираю о нем сведения!
Лучше просто сказать:
– Алло, мне кажется, у тебя украли чемодан.
Еще глупее: я же не ясновидящая!
Измучившись вконец, мама решила провести разговор как получится.
– Алло, ты пообедал уже?
– Пообедал, а… что?
– Нет, ничего, у меня вот уже минут двадцать на сердце очень беспокойно.
– Это почему же такое? – Голос улыбался.
– Потому что… да потому что я все время боюсь, не украли бы у тебя чего-нибудь… бумажник, чемодан. Ты ведь невнимательный: задумаешься, а чемодана и нет!
– Вот уж за чемодан совсем больше не волнуйся.
Она боялась даже дыхание перевести…
– Чемодан я уже спровадил.
– Я не понимаю… что значит «спровадил» – не понимаю!
– Мам, ну скажи: зачем тебе это понимать? За-чем тебе вообще так подробно знать каждую мелочь, что это изменит в твоей жизни? Ну хорошо, чемодан отправлен вперед, устраивает тебя так? С надежными людьми, которые от Обенро едут на машине в Копенгаген! А мне без вещей – удобнее, понимаешь? Тяжело мне такой большой чемодан за собой таскать, понимаешь? Устаю я, понимаешь?
– Так сразу в нападение-то зачем?
– Да какое же «сразу», когда ты мне шагу ступить без присмотра не даешь? Вспомни, сколько мне лет…
– Я помню.
– Ну, хорошо. Рассказываю все, как на суде – на Страшном суде…
– Не надо.
– Нет надо, рассказываю! Дело, видишь ли, в том, что я вполне мог бы с этими людьми на машине поехать и доехать до самого просто Копенгагена…
– …и ах как хорошо, что не поехал, опасно на машине, я рада, что ты поездом!
– Вот! Вот оно: это самое главное – чтобы ты была рада! Для этого, видишь ли, все и делается. Я бы, между прочим, не стал встречаться с Тильдой – нет-нет, это всегда приятно, но вот именно сейчас не до того мне, не до приятного времяпрепровождения! Но ты без моего ведома взяла с ней и договорилась! Обрадовала человека моим приездом, человек готовиться начал, мне неловко было отказываться! А так я бы уже на пути в Копенгаген был.
– То есть, ты хочешь сказать, что ты из-за меня на машине не поехал. Так? Но ты ведь сам еще раньше говорил, что у тебя дела в Ютландии! Или не говорил?
