– А какие виды знают?
– Да мало ли какие знают! – выкрикнул Кикимото в запальчивости. – Но все они – так называемые восточные единоборства, когда в борьбе участвует один-единственный человек.
– То есть? – оторопел Любой Дурак. – Он сам с собой, что ли борется?
Кикимото вздохнул и устало покачал проломленной в нескольких местах головой.
– Борьба с собой, – только и сказал он, – есть самый беспощадный вид борьбы. Победить себя всего труднее.
Любой Дурак остолбенел от мудрости Кикимото, а тот, улучив момент, сильно ударил его ниже пояса одной из двух своих тонких ног. Согнувшись строго пополам, Любой Дурак непонимающе уставился на Кикимото.
– Вы, позвольте спросить, – спросил он, не дождавшись позволения, – не забыли, за что именно мы боремся? – Тут он с интересом посмотрел в сторону простодушной Пакиты, которая продолжала бесстрастно икать.
– Мы не боремся, а деремся, – поправил его Кикимото. – Мы деремся за то, кто будет обладать простодушной Пакитой первым. Как самцы.
– Еще один такой удар ниже пояса – и обладать простодушной Пакитой придется Вам одному… самец, – интимно, в самое окровавленное ухо, предупредил Любой Дурак Кикимото.
– Одному – ни за что, – определился тот, пообещал впредь от подобных ударов воздерживаться и действительно воздерживался.
Подравшись часа два-три и надравшись, таким образом, как следует, но так и не выявив победителя, противники бросились к простодушной Паките вдвоем.
– Ни-ни! – воскликнула она, разгадав их гнусные намерения. – Только в порядке очереди.
– Живой очереди? – на всякий случай спросил Любой Дурак, с надеждой поглядывая на полумертвого Кикимото.
– Живой, – беспощадно потребовала простодушная Пакита.
Кикимото немножко подобрался, чтобы хоть отчасти напоминать живого. Только после этого простодушная Пакита разрешила ему стать в очередь – причем в начало, опасаясь, что иначе Кикимото просто не достоит.
– Приступаем к формальностям, – голосом вагоновожатого объявила простодушная Пакита и легла на пол мастерской.
С формальностями покончили быстро: ни у одного из противников душа уже не лежала к тому, за что боролись и на что напоролись.
Поднявшись с пола и с презрением посмотрев на будущих отцов, простодушная Пакита предупредила:
– Дети получатся вялыми и болезненными, только ко мне чтобы никаких претензий!
– А выживут? – с блеском надежды в заплывших глазах спросил Кикимото.
– Выжить выживут, но пользоваться ими будет нельзя, – уклончиво ответила простодушная Пакита и, не попрощавшись, отправилась вынашивать детей. В дверях она разминулась с кем-то, отдаленно напоминавшим человека. Это был инспектор.
– Я инспектор, – так и представился он, войдя.
Кикимото демонстративно отвернулся к окну, как если бы никто ничего не сказал. Любой Дурак на всякий случай последовал его примеру.
Удивившись, что его не заметили, инспектор зашел с другой стороны и представился снова.
Подозрительно оглядываясь по сторонам, но явно избегая смотреть на инспектора, Кикимото спросил Любого Дурака:
– Кто-нибудь что-нибудь сказал?
– Нет-нет, – зачем-то подыграл ему Любой Дурак, при этом воззрившись на инспектора в упор. – Никто ничего не сказал.
– Значит, послышалось, – констатировал Кикимото и оглушительно запел популярный японский романс «Банзай меня, твои банзанья…» К концу романса Любой Дурак разрыдался.
– Как вы ни пытаетесь игнорировать мое присутствие, – сказал инспектор, когда сначала пение, а потом рыдание подошли к концу, – а я, тем не менее, здесь. Это и любому дураку видно.
Любой Дурак вздрогнул, словно застигнутый на месте преступления, – тем самым выдав себя. Инспектор злорадно захохотал и сказал:
– Попались, голубчики!
Кикимото тут же наделал в штаны, но признался в этом только автору. Автор не нашел, что сказать в ответ.
А инспектор тем временем достал из бывшего у него при себе портфельчика пачку накладных и, заполнив одну, протянул ее Кикимото.
– С Вас четыре миллиона двести тысяч сто сорок три японских иены, по одной иене за каждое яйцо, – бросил он небрежно. Брошенного никто не поднял.
– Вы украли у него яйца? – шепотом спросил Любой Дурак Кикимото.
– Да на кой мне его яйца! – крикнул Кикимото. – Яйца – мои собственные. Они были куплены в супермаркете, причем на мои же кровные! Можно сказать, за каждое яйцо заплачено кровью.
– Вы слышите? – проникся Любой Дурак, грозно нависая над инспектором. – За яйца уже заплачено кровью, так что это яйца Кикимото.
– Мне безразлично, чьи это яйца, – холодно и сыро сказал инспектор. – И я здесь совсем не затем, чтобы отнимать у кого бы то ни было яйца. Я здесь затем, чтобы пресечь беззаконие.
От последней фразы Любого Дурака зазнобило. Увидев на спинке кресла теплый плед, он уютно завернулся в него и выжидательно посмотрел на инспектора. Инспектор молчал. Тогда Любой Дурак, осторожно поощряя его к дальнейшему разговору, дружественно произнес:
– Ну и?..
– Ну и всё! – бесцветно закончил инспектор.
Присутствующим сделалось неловко.
– Не очень понятно, за что же все-таки платить такие деньги, – нашелся наконец Любой Дурак.
– За самовольное строительство закрытого помещения, – голосом закона ответил инспектор и расстегнул небольшой кошелек.
Это рассмешило Любого Дурака.
– Интересно, – сказал он, – как Вы туда намерены четыре миллиона двести тысяч сто сорок три японских иены упихать. Они же не войдут!
– А вот спорим, что войдут? – захорохорился инспектор.
– А вот спорим, что не войдут? – уперся Любой Дурак.
Инспектор выглядел разъяренным.
– Есть у Вас четыре миллиона двести тысяч сто сорок три японских иены? – обратился он к Любому Дураку.
Конечно, у любого дурака всегда есть при себе четыре миллиона двести тысяч сто сорок три японских иены. Достав их из рюкзака, болтавшегося за спиной, Любой Дурак протянул деньги инспектору, но отдать не успел, потому что на пути денег горой стал Кикимото.
– Откуда у Вас иены? – заорал он на Любого Дурака.
– С родины, – пролепетал тот. – Я родом из Японии…
– Чего ж тогда не живете на родине? – упрекнул его Кикимото.
– А того… – обиделся Любой Дурак. – Я считаю, что жить на родине значит проявлять чрезмерный патриотизм. Сами-то Вы чего на ней не живете?
– Я же Купол Мира над Европой возвожу! – веско напомнил Кикимото. – Вот возведу – и…
– Не возведете, – вмешался инспектор. – Ибо Вы оштрафованы мною за самовольное строительство закрытого помещения. И не говорите, будто не знали, что надо подавать заявку заранее.
