– Между нами сейчас что происходит?
– Между нами сейчас происходит драка, – охотно пояснил ему Случайный Охотник.
– И кто побеждает? – как в бреду спросил большой дзен-буддист.
– Пока я, – скромно ответил Случайный Охотник.
Большой дзен-буддист пристально вгляделся в него:
– А Вы вообще-то кто такой?
– Я… я здесь случайно. Я Случайный Охотник.
– Понятно, – сказал большой дзен-буддист. – Тогда я неожиданно бью Вам в пах.
– Сильно?
– С нечеловеческой силой! – уточнил большой дзен-буддист.
– А я, пока Вы уточняете, уклоняюсь и бью Вас по башке медным тазом! – взревел Случайный Охотник.
– Медный таз-то у Вас откуда? – едва успел спросить большой дзен-буддист, свалившись на землю кулем с мукой.
Мука просыпалась – и ее унес ветер.
– Папка с абсолютом слился! – захлопал в ладоши маленький дзен-буддист, и мать, вся в слезах радости, увела его куда-то со страниц настоящего художественного произведения мелкими, как горох, шагами.
– Вот! – поймал детское восклицание Деткин-Вклеткин и, переглянувшись со Случайным Охотником и Хухры-Мухры, остановил выразительный взгляд на Умной Эльзе. – Вот в этом значении Вы и употребляете слово «абсолют» – прямо как дитя малое!
Умная Эльза покраснела, что твой перезрелый редис… то есть побордовела.
– Когда же мы говорим Абсолютно Правильная Окружность из спичек, мы просто имеем в виду, что эта окружность совершенна, то есть безупречна, то есть идеальна, то есть… правильна во всех отношениях, понятно?
Умная Эльза покачала головой: понятно ей не было.
Случайный Охотник и Хухры-Мухры вздохнули: дескать, тупая какая…
– Так, душенька моя, – сказал Деткин-Вклеткин и попытался зайти с другой (подветренной) стороны. – Вы любили когда-нибудь?
– Я и сейчас люблю, – с достоинством сказала Умная Эльза, кутаясь от ветра в складки кимоно и опять пряча туда же гранату.
– Прекрасно! – обрадовался Деткин-Вклеткин. – Не кажется ли Вам тот, кого Вы любите, совершенством?
– Не кажется, – обиженно ответила Умная Эльза. – Он есть совершенство.
– Ну, этого никак быть не может! – возразил Деткин-Вклеткин. – Уж чего-нибудь в нем обязательно не хватает. Он красивый?
– Сказочно!
– Умный?
– Невероятно!
– Преуспевающий?
– Дальше некуда!
– Внимательный?
– Как патруль!
– Кем работает?
– Богом.
Деткин-Вклеткин поскучнел. Поковыряв небольшим большим пальцем босой ступни каменистую землю Японии и выковыряв оттуда черепок эпохи Ямато, на котором был запечатлен фрагмент Уложения Семнадцати Статей принца Сётоку Тайси, сказал:
– Мда. Тяжелый случай. Прямо не знаю, как и быть. Идею совершенства не объяснишь тому, кто обладает совершенством…
Умная Эльза не знала, чем ему помочь.
– А сами-то Вы как понимаете совершенство? – спросила она, чтобы прервать мучительную паузу.
– Да самым что ни на есть примитивным образом! – воскликнул Деткин-Вклеткин. – Совершенно то, что не нуждается в изменениях!
– И в самом деле примитивно… – разочаровалась Умная Эльза. – Давайте прямо сейчас у Вас какой-нибудь орган вырежем? Вот… ледорубом! – И она направилась к Случайному Охотнику. Тот прижал ледоруб к животу и не отдавал.
– Вы не в себе, что ли? – властным жестом правой руки остановил ее Деткин-Вклеткин. – Зачем у меня орган-то вырезать – чем он Вам помешал?
– Мне – ничем, – обособилась Умная Эльза. – А сами Вы, значит, вполне довольны тем, как в Вас все соединено? И ничего менять не хотите?
– Да нет… спасибо, – перекрестился Деткин-Вклеткин.
– Значит, Вы не нуждаетесь в изменениях. Из этого следует, что Вы совершенство. Тогда я вот что Вам скажу: считать себя совершенством глупо и нескромно.
Деткин-Вклеткин так и сел там, где стоял. Рядом с ним в задумчивости присели и Случайный Охотник с Хухры-Мухры.
– Чего это она… такая? – задал весьма общий вопрос Хухры-Мухры.
Ни у Деткин-Вклеткина, ни у Случайного Охотника столь общего ответа не нашлось.
– А вот теперь, дорогие мои, – сказала Умная Эльза, – я расскажу Вам о совершенстве.
– Не надо! – не выдержав психической нагрузки, с ужасом выкрикнул впечатлительный Хухры-Мухры.
– Надо, – непреклонно ответила Умная Эльза. – Надо, ибо вы, трое, заблудились.
– Причем тут это? – спросил (уже глухо, как тетерев, рыдая) Хухры-Мухры.
– Возьмите себя в руки, Хухры-Мухры, – вздрогнув, вышел из столбняка Деткин-Вклеткин. – Возьмите себя в руки и послушайте. Сейчас ее устами говорит Бог.
– Откуда – Бог, какой Бог! – заметался Хухры-Мухры, испуганно глядя по сторонам.
– Тот Бог, который вошел в нее. Я вижу. Она права, мы заблудились. Мы заблудились не по дороге сюда, а гораздо раньше. Я понял это давно, еще в Северном Ледовитом океане… подловатом этом океане. Тогда у нас было сколько угодно спичек – и мы храбро шли вперед, но я уже знал, что мы заблудились.
А вот тут автор настоящего художественного произведения наконец теряет терпение и про-те-сту-ет! Во-первых, никто на страницах настоящего художественного произведения никогда не заблуждался: все сознательно выполняли возложенные на них обязанности и медленно, но верно продвигали настоящее художественное произведение к его благополучному завершению. Во-вторых, если кому-то из героев (причем Деткин-Вклеткину – в первую очередь!) было непонятно, куда идти, то следовало спросить об этом автора: он все время находился поблизости и держал в руках сюжетные нити, словно некая парка! Делать же заявления, подобные только что прозвучавшему, и делать их теперь, когда мы, художественно-образно говоря, возвращаемся в родную гавань, – просто неприлично. Видит Бог, я готов был простить Деткин-Вклеткину его социальную непродуктивность, но прощать ему это вот двуличие… Да, двуличие, ибо нельзя вести за собой народ, если не знаешь куда!
– Почему Вы нам раньше не сказали, что мы заблудились? – с отчаянием спросил Случайный Охотник. (Спасибо, Случайный Охотник! – Авторская ремарка.) – Вы обязаны были сказать!
– Я и себе самому этого не говорил… права не имел, поскольку отвечал за вас! Зачем сеять сомнения? Надо было спешить, надо было уходить все дальше в будущее, оставляя за собой сантиметры, метры, километры. И смеяться в лицо опасности. И побеждать стихии. И ни на что не отвлекаться в пути, ибо идея звала за собой. Но мы заблудились.
– Да что ж Вы заладили-то, как попугай! – простонал Хухры-Мухры. – Смотреть на Вас больно… Ну, давайте тогда вернемся назад – и выложим новую кривую! Что нам, мастерам! Соберем все спички опять в коробки и – вперед и с песней!
