Пожал плечами и Редингот. Он уже ничего не понимал. Он только процитировал:
– Какое, милые, у нас?..
Его, похоже, не услышали. Так Редингот и не узнал, какое…
С неделю он бродил по Змбрафлю, делая небольшие зарубки топориком на правой ноге: ему нужно было следить за временем, чтобы снова сжиться с ним. Однако, к сожалению, седьмую зарубку он сделал на том же самом месте, что и остальные шесть, – сухожилие лопнуло…
– Жаль, – сказал Редингот.
– Сухожилием больше, сухожилием меньше… – сказали мертвецы и философски обобщили: – Сухие ветви всегда обрубают топором. Зачем дереву носить на себе то, что уже умерло? Ему надо тянуться ввысь.
Редингота убедило это соображение. Он быстро перерубил себе все сухожилия, в результате чего кости его вырвались на свободу – и каждая из них зажила своею собственной жизнью. Редингот почувствовал необыкновенную легкость: ничто больше не сдерживало его.
– Я хотел бы обнять весь мир, – стыдясь, признался он и добавил: – Но лучше не буду. Стану-ка я летать, не прибегая больше к помощи крыльев.
Тут Редингот вынул из потайного кармана пальто завернутые в платок бледно-желтые бумажные крылья и пустил их летать по ветру: потребности в них отныне не было.
– Между прочим, это только у Вас отныне нет потребности в крыльях. О потребностях других бы подумали! – сказал один из мертвецов, живо сверкнув пустыми глазницами.
Редингот поднялся над землей и поймал крылья в воздухе.
– Где тут другие? – быстро спросил он.
Другие столпились поблизости.
– Расскажите мне о своих потребностях.
– Наши потребности таковы, – начали другие. – Первая потребность – это потребность в человеческом тепле. Вторая потребность – это потребность во взаимопонимании…
– Минутку, – сказал Редингот, – насчет человеческого тепла понятно: вы кровь пьете. А вот что касается взаимопонимания… разве вы не взаимопонимаете?
– Мы взаимопонимаем, но очень плохо. Бывает, обратишься к кому-нибудь за взаимопониманием, а тот сразу торговаться начинает: взаимопонимание, дескать, процесс обоюдный… Ну и что ж – дашь такому по харе, плюнешь – и все тебе взаимопонимание.
– Ясно. Продолжайте про потребности.
– Третья наша потребность – потребность петь и смеяться…
– Как дети? – уточнил Редингот.
– Почему – как дети? – даже, вроде бы, обиделись другие. – Как профессионалы! Четвертая потребность – это, пожалуй, потребность в размножении. Но о ней не будем. Пятая потребность есть потребность учиться и учить других.
– Чему учиться и чему учить? – деловито осведомился Редингот.
– Учиться тому же, чему и учить. Так водится, – быстро отчитались мертвецы и предложили Рединготу спецкурсы на выбор: «Воспитание себе подобных – дело подобных нам», «Образование высшего и среднего образования из дошкольного и начального образования» и, наконец, «Учение ученого и его возможные субституты».
– Все понятно, – сказал Редингот, – а крылья-то вам зачем в таком случае?
– Так летать чтобы! – воскликнули другие и, выхватив крылья из рук Редингота, дружно улетели на них в теплые страны.
Отныне других не стало в Змбрафле.
– Какое счастье! – перекрестился Редингот и теперь уже тихо-тихо отправился на поиски Марты. Чтобы стать совсем незаметным в этом надоевшем ему городе, он даже не полетел, а пополз.
В очень узком переулке Редингот совершенно неожиданно для себя наткнулся на ползущего ему навстречу старика.
– Здравствуйте, – от неожиданности сказал ему Редингот.
– Вы меня узнали? – обалдел старик ползучий. – Несмотря на мои лета?
– Узнал, – соврал Редингот и тут же выдал себя: – А кто Вы?
– Ну, как же!.. – расплылся в улыбке старик ползучий. – Я тот, кто одалживал у Вас брюки! Это было… ой, я так долго уже ползу!
– А-а… брюки! – вспомнил Редингот. – Я ведь так с тех пор и без брюк!
– Вам идет, – низачем польстил старик ползучий.
– Я знаю, – ответил Редингот. – Мне об этом уже говорили.
– У них хороший вкус… у тех, кто говорил. Это у них в крови.
– Скорее, у Вас в крови… – возразил Редингот. – У Вас колени в крови.
– Потому что я ползу давно.
– А летать можете? – спросил Редингот.
– Нет, только ползать, – сокрушенно вздохнул старик ползучий. – Позвольте, я отдам Вам брюки и уползу на родину?
– Да ради Бога, честный старик! – сказал Редингот
Старик стал снимать брюки – они оказались сильно заношенными.
– Ничего, что я их заносил?
– Пустяки! – откликнулся Редингот. – Я ими все равно не собираюсь больше пользоваться.
– Может быть, лучше тогда их сразу и выбросить… а то мне стыдно как-то возвращать Вам брюки в таком виде.
– Конечно, выбросите! Кому они теперь нужны! – Редингот рассмеялся.
Старик ползучий выбросил брюки в специально отведенное для них место и в одном исподнем уполз на родину.
А в Рединготе прямо в эту минуту внезапно начался внутренний конфликт.
– Вот черт! – выругался Редингот, не готовый к такому ходу событий. – Конфликт прямо как с цепи сорвался…
Ну что тут скажешь, дорогой читатель? Мало ведь кто в литературе может похвастаться тем, что его герои так адекватно понимают все происходящее. Не успеет автор придумать какой-нибудь поворот, как умница-герой уже все понял – и уже реализовывает! Такое единство взглядов между автором и героями, согласитесь, исключительная редкость. Правда, называя главу «Конфликт как с цепи срывается», я не рассчитывал, что конфликт будет внутренним. Я рассчитывал, что он будет внешним… что, скажем, кто-нибудь с кем-нибудь вступит в сражение не на жизнь, а на смерть, что огромные массы людей станут мигрировать по страницам художественного произведения во все стороны… масштаб, мощь, эпос, разрази меня гром!
А конфликт взял и оказался внутренним. Правда, от этого он, конечно, не стал менее глубоким – может быть, теперь он даже более глубок, чем предполагалось. Ну что ж, читатель… заглянем Рединготу в душу. Этим мы, вроде бы, еще не занимались.
В душе у Редингота шла борьба богов и титанов. Точнее, одного Бога – конкретно Японского, и одного титана – конкретно самого Редингота. В данный момент Бог одерживал верх над титаном. Бог принуждал титана постоянно размышлять о построении на земле Абсолютно Правильной Окружности из спичек, в то время как титан рвался в небо, откуда грозился наплевать на землю – в частности, на пролагаемую по земле и постепенно становящуюся пресловутой Окружность. Бог, видимо, подозревал о гнусных намерениях титана и всеми силами мешал ему развернуться. Титан же страшно злился и ругался всякими нехорошими словами – причем направленно в адрес Бога. С нехорошими словами перемежались хорошие: это были слова о том, что никакое действие недостойно внимания духа, что всякое предприятие обречено на провал, что воздвигать памятник кому бы или чему бы то ни было тщетно, а главное – глупо, что величие любой из земных идей, в сущности, весьма и весьма относительно… Правда, хорошие слова между нехорошими попадались настолько редко, что практически были не слышны даже Японскому Богу, который неправильно воспринимал все звучавшее как поток брани и потому особенно не вслушивался.
