– Молодец, соображаешь.
Первый звонок он сделал капитану Котову:
– Кот, привет, узнаёшь?
– Командир? – удивлённо и радостно отозвался капитан, лучший разведчик группы. – А я думал, ты нас забыл.
– Вас забудешь, как же. Дело есть на полмиллиона. Ты свободен? Отсутствовать будем двое суток.
– Неужели ты поляну хочешь накрыть на даче?
– У меня нет дачи. В Судиславль поедем, на мою родину, с местной полицией разбираться.
– С полицией разбираться – моё хобби. Когда сбор?
– Через час подъезжай ко мне в Бибирево, на старую квартиру. Дресс-код без изысков, оружие не брать.
– Понял, буду. Кто ещё из наших поедет?
– Обзвоню и сообщу.
Афанасий набрал номер лейтенанта Ванюты:
– Привет, Шелест, Пахомов звонит.
– Узнал, – не меньше Кота обрадовался лейтенант. – Мы о тебе вспоминали недавно. Как поживаешь?
– Нормально, летаю по свету на самолёте, в Китае недавно был. Тут вот какое дело… – Афанасий рассказал оперативнику «Альфы» то же, что и Котову. – Присоединишься?
– Да с удовольствием, до пятницы я совершенно свободен.
– Возьмите липдоки, лучше ОАККовские, пригодятся.
Под ОАККовскими липдоками бойцы спецподразделений понимали удостоверения личности и принадлежность к несуществующему оперативному антикоррупционному комитету.
– А как же.
– Жду.
Афанасий обзвонил всех бойцов группы по очереди, не раскрывая подробностей предстоящей «операции», которых и сам ещё не знал. Набралось пять человек, не считая его самого и Дохлого. Изъявили желание поехать в Судиславль Лапа – старлей Михеев, Голубь – лейтенант Друян и Тоша – сержант Тоня Мамичева. Её Афанасий пригласил не без умысла, могла возникнуть ситуация, когда мирный вид девушки сыграл бы свою роль в контакте с костромской полицией.
Отказались присоединиться сержант Сизов – Сизый, он находился в Крыму, Мотя, капитан Матвей Дгебуадзе, подрывник, который проходил лечение в центре Бакулева («Сердце, командир, – смущённо признался он, – не думал, не гадал»), и лейтенант Зубко – Зуб, уехавший на похороны отца.
– Ну, вот, теперь мы горы свернём, – сказал Дохлый, довольный тем, что командир последовал его совету.
В одиннадцать часов утра встретились на квартире Афанасия на улице Плещеева. Не сговариваясь, все прибыли в «собаках», хотя и без оружия, как и просил Пахомов. Такое единодушие он посчитал предпосылкой удачного завершения дела, так как и сам надел «собаку», превращавшую его в заурядного гражданина.
– Кто приехал на своём авто? – спросил он.
Подняли руки трое: Шелест, Тоша и Кот.
– Нас семеро, предлагаю ехать на двух тачках, трое со мной, остальные с Котом. Насколько я помню, у тебя «Форестер»?
– Хорошая машина, – сказал Кот. – Я доволен.
– Не возражаете?
– Тут есть где оставить наши аппараты? – уточнил Шелест.
– Ничего с ними не случится, улица напротив дома просматривается телекамерой. Если вопросов нет, выходим.
В начале двенадцатого два джипа отъехали от дома Пахомова и направились в сторону МКАД.
Судиславль. 17 июня, 3 часа пополудни
Родная улица за те две недели, что Афанасий здесь не был, не изменилась ни на йоту. За исключением одного важного обстоятельства. При отсутствии Дуни улица казалась серой, тусклой, безликой и почти чужой.
Михаил Ходченков, дядя девушки, к счастью, оказался дома, хотя явно собирался уезжать: у ворот дома стоял «Смарт» с работающим мотором.
– Ждите, – коротко сказал Афанасий Дохлому, сидевшему за рулём его кроссовера.
На дядю Мишу, коротыша с простецким добрым лицом, он наткнулся в сенях.
– Привет, дядь Миш.
– Ох, слава богу, ты приехал! – обрадовался Ходченков. – Я уже не знаю, что делать, хотел заявление в полицию писать.
– Расскажи, как было дело.
– Зайди в залу, не на пороге же разговаривать.
Зашли в добротный деревянный дом, сели на диван.
– Сначала они к вам заявились, Дуняша заметила. Повозились у двери, обошли кругом, потом сломали замок и вломились в хату. Дуня к ним: «Что вы делаете?!» Я ей: «Вернись!» – схватил за руку, оттащил. Ну, они обыскали всю усадьбу, перевернули всё в хате, я потом ходил, смотрел, но убирать не стал, вас решил дождаться. Через час они к нам нагрянули, стали расспрашивать, кто ты такой, где работаешь, кем приходишься Терентьичу. Дуня встряла, потребовала ордер на обыск, они её и забрали.
Афанасий крутанул желваки на щеках.
– Что значит – забрали? Она же не вещь какая-нибудь?
– Двое верзил схватили за руки и повели к машине. Я было за ними, хотел образумить, да какое там, дали по печени. – Ходченков виновато улыбнулся, приложил руку к животу. – Болит до сих пор. А их старший, капитан, мышастый такой, глазки бегают, сказал, что если вякну кому, то сам сяду на нары.
Афанасий вспомнил первую встречу с полицейскими из Костромы и пожалел, что не спросил тогда фамилию командира группы.
– Номер машины запомнил?
– Тёмно-фиолетовый микроавтобус, «Рено», кажется, А444КА. Что будешь делать? Девку увезли в чём была – в одном ситцевом сарафанчике.
– Ничего, дядь Миш, я их из-под земли достану! Спасибо, что номер запомнил, легче будет искать.
– Я замок новый повесил, взамен сломанного, чтоб никто случайно не зашёл, вот ключ.
Афанасий взял ключ.
– Ещё раз спасибо, дядь Миш, я у тебя в долгу. Как что узнаю, сразу сообщу.
Дохлый ждал его у калитки, подошёл и Кот.
– Ну, что?
– Пошли, посмотрим.
Кот повернулся к своему джипу, сделал жест: мол, сидите в машине.
Втроём дошли до старенького дома Пахомовых, Афанасий снял замок, вошёл в хату первым, осмотрелся.
Полицейские похозяйничали на славу.
Вещи из шкафов и комода были выброшены на пол, по столу в горнице и по кроватям были разбросаны бумаги, выпотрошенные книги и вещи хозяина. Фотографии, прежде висевшие в рамочках на стенах, все валялись на полу с разбитыми стёклами.
Афанасий раздул побелевшие ноздри, бережно поднял с пола большую рамку с фотографией всей семьи, насчитывающей восемь человек. Здесь был запечатлён и двухлетний Афанасий, сидевший на коленях у отца.
Дохлый поймал слепой от ненависти взгляд командира, оскалился.
– Убивать надо за такой обыск!
Архив деда, хранившийся в отдельной тумбочке в спальне, исчез. Его-то непрошеные гости и искали в первую очередь.
