Настораживало только количество и поведение незнакомцев. Их было больше десятка, может, даже не один десяток, и стояли они какой-то правильно выстроенной цепью. Это наводило на мысль о строгой организации, а стало быть, о воинственности и, возможно, жестокости. Черт возьми, в этой пустыне невозможно не стать жестоким! В подобных безжизненных местах и возникли когда-то жадные и агрессивные орды Чингисхана, для которых пытки, истребление непокорных были обычным делом. Здесь же, в Темени, все было еще жестче.
С тупым упрямством Лео приближался к этим людям, надеясь лишь на судьбу и силу собственных слов. Он не мог умереть сейчас, когда от его жизни зависит жизнь и свобода людей, которые ему дороги. Он уже знал, что скажет, приблизившись к незнакомцам. Главное – не выказывать своего страха, держаться уверенно и дружелюбно, главное…
Стажер замедлил шаг, вглядываясь в лица поджидавших его людей. Ему казалось, у него не осталось сил на эмоции, но изумление оказалось сильнее усталости.
– Мать моя женщина… – вырвалась у него излюбленная фразочка Нильса. – Откуда вы здесь взялись?!
С неподвижных одинаковых лиц на него смотрели стеклянные глаза. Только отчего-то на этот раз встреча вызвала у Лео не раздражение, а приступ болезненного восторга. Он забыл про усталость, голод и жажду, просто прохаживался перед рядами молчаливых человеческих существ, разглядывая их и хрипло посмеиваясь:
– Ну и ну! Как же вы меня нашли? Или это случайность? Да нет, в такие случайности я не верю.
Он говорил сам с собой – рабы даже не пытались поддержать беседу. Он до сих пор так и не понял – действительно ли они немые или же он просто не знает способа разговорить их. Лео поймал себя на мысли, что уже не призывает этих людей отправиться восвояси наслаждаться свободой. Что-то в нем изменилось, надломилось, огрубело, и теперь он смотрел на этих людей со значительной долей неизвестно откуда взявшегося цинизма.
– Ну что же, – проговорил он, сидя перед рабами на плоском камне. – Если вы так стремитесь подчиняться, то предлагать вам свободу я больше не буду. Я принимаю власть над вами.
Лео запнулся. Все-таки это было чудовищно, непривычно. Или непривычно чудовищно – как угодно. Чтобы отвлечься от назойливой совести, он грубо крикнул:
– Эй, кто-нибудь! Я хочу пить и есть! Давайте, организуйте что-нибудь…
Тут же к нему приблизился раб с легкой пластиковой флягой – такие Лео видел в лагере Гильдии. На дне фляги плескалась вода. Лео жадно припал к фляге, с наслаждением сделал глоток. Рядом возник еще один невольник, с поклоном протянул сомнительного вида кусок сушеного мяса. Из него нелепо торчала лапка с растопыренными когтями и свисал длинный черный хвост.
– Что это? – с омерзением поморщился Лео.
– Крыса, – безжизненно произнес раб. – Больше ничего нет, господин. Простите…
– Ого, ты разговариваешь? – удивился стажер.
– Да, господин. Когда вы обращаетесь непосредственного ко мне, господин.
– Вот оно в чем дело… – пробормотал Лео. Со стыдом вспомнил, что ни разу еще не обратился ни к одному невольнику как к человеку – только ко всем вместе, как безликой массе. Однако это урок.
– И все могут говорить?
– Да, господин. Если вы обратитесь к каждому из них, господин.
– Хватит говорить «господин», меня это раздражает!
– Хорошо, гос… Простите.
– Вот и хорошо… – Лео с сомнением осмотрел крысу в своей руке. – Жрать это можно?
– Мы ели.
– Ладно… – он впился в тощую крысиную ногу, оторвал зубами несколько волокон, принялся жевать. Мясо как мясо, вполне себе ничего. Наверное, притупилось чувство брезгливости. А может, он проще стал смотреть на некоторые вещи. Лео жевал и оглядывал этих людей, молча наблюдающих за своим хозяином. Черт – «хозяином»! Трудно смириться с непривычной, а главное, не очень-то приятной ролью.
Хотя почему – неприятной? Лео прислушался к своим ощущениям. Не он ли дал обещание спасти как можно больше людей, повести их за собой в «нормальный» мир? Нет, он должен стать не хозяином – лидером всех стремящихся к спасению. И сейчас он смотрит на эту группу людей, ждущих его команд, и видит перед собой маленькую армию, застывшую в ожидании приказа.
Армию! Лео ощутил, что нащупал решение. Не слишком очевидное, даже пугающее. Но дающее серьезные аргументы в противостоянии с этим темным миром.
– Послушай… – он обратился к единственному из рабов, чей голос он слышал. – Как твое имя?
– Какое пожелаете, господин.
– Не называй меня…
– Простите. Как вас называть?
– Называй меня… – Лео подумал, пожал плечами. – Называй меня лидер.
– Да, лидер.
– Ладно, – Лео оглядел ряды невольников, в которых уже видел воплощение своего замысла. – Сколько здесь людей?
– Около сотни.
– Прекрасно. Значит, будешь Сотником. Понял, Сотник?
– Да, лидер.
– Отлично, – стажер оживился, процесс начинал ему нравиться. Как мальчишке, получившему в руки коробку с солдатиками. – Ну раз ты Сотник, будешь командовать десятниками. Надо бы разделить людей по десяткам. Вы воевать умеете?
– Нет.
– Вы должны научиться.
– Как прикажете, лидер.
Лео позабыл про усталость. Перед ним вдруг возникла захватывающая задача – сделать из безмолвных рабов настоящих воинов. Свою маленькую армию, способную противостоять любому врагу.
Вначале он приказал изготовить оружие. Единственное, что можно было найти поблизости – сухие, полудохлые деревья. Они пошли на копья и дубины. Делать нечего – для начала годилось и это. Лео учил воинов, как заострять копья, как делать дубины увесистее. Сложнее было научить их пользоваться всем этим. Вспомнились кадры старинной кинохроники, когда все воинские упражнения проводились синхронно по общей команде.
– Шаг вперед! Выпад! Коли! Бей! – азартно командовал Лео.
Он был доволен: что-что, а дисциплина в его игрушечной армии была высочайшая. Наверно, хирург-изувер, перестроивший им мозги на безусловное подчинение, параллельно вскрыл способность к мгновенному обучению. Это позволяло быстро наделить новых воинов теми свойствами, которых у нормальных людей добиваются месяцами. В полумраке, в мягком свете Земли, это производило впечатление. Довольно быстро бывшие рабы, а теперь воины научились выполнять команды, делать перестроения, собираться в десятки и разбегаться врассыпную. Это напоминало «курс молодого бойца», принятый в давно уже расформированных армиях Земли. Могло даже показаться, что эти люди, так четко выполняющие приказы, синхронно колющие и размахивающие дубинами, – действительно опытные бойцы.
Конечно, это было наивно – один Саморожденный легко одолеет пятерых неопытных, лишенных воинского духа рабов. Вот оно, самое главное – воинский дух. Что ни говори, а это свойство сильной, свободной личности.
