— Выпить хочешь? — спросил Карп.
— Карп, я ее люблю. Я люблю Салли.
Карп похлопал Нормана по спине.
— Ну, — сказал он. — Ну-ну.
— Как она могла предпочесть мне этого арийского гаденыша?
— Есть хочешь?
— Не хочу.
Карп налил Норману виски с содовой.
— Ты постарел, — сказал он. — Видно, смерть брата тяжело на тебе сказалась.
— Тяжело сказалась? Ничего подобного. Мне все нипочем. А ты не знал?
— Ну, — сказал Карп, — ну-ну.
— Почему я не набрался духу и не сказал Салли, как я ее люблю, — и случай представлялся?
— Ты точно не хочешь есть?
— Господи.
— Раз так, я поужинаю, если ты не против.
— Я уеду. Как только наберу денег, уеду на континент. Я должен избегать потрясений. Карп, я боюсь.
IV
Назавтра Норман проснулся поздно. Проснулся с ощущением тяжкого похмелья. Но стоило ему прочесть почту, голова прояснилась, и он взбодрился. Его агент в Нью-Йорке написал, что в «Стар букс» приняли переделанный вариант триллера и высылают чек на две тысячи долларов. Норман тут же позвонил Винкельману.
— Сонни, у меня для тебя плохие новости. Я беру назад свое обещание насчет сценария.
— Как бы не так. Вчера я выдал Чарли еще двести пятьдесят в счет сценария исключительно потому, что ты пообещал немедленно засесть за работу. Что стряслось?
Господи, подумал Норман. Ну не может он писать сценарий за Чарли. Он все ему объяснит, одолжит деньги. Больше ничем он ему помочь не может.
— Я верну тебе деньги, — сказал Норман.
— Ты что, плохо меня слышишь? Меня зовут Винкельман. А кто со мной говорит, Норман Прайс?
Норман хохотнул.
— Ладно. Сочтем, что случилось нечто непредвиденное, скажем, второй потоп. А как насчет первой части гонорара? — спросил Винкельман.
— Сюжет стоил тех денег, что ты за него заплатил.
— Он не стоит ровно ничего, если ты его не перепишешь. Как и обещал.
— Пусть его перепишет Чарли.
— Нетушки.
— Это почему же?
— Норман, не будь поцом.
— Почему?
— Да потому, что Чарли его не переделать. Его диалоги годятся разве что для «Нью массиз»
[73]
. Норман, протрезвей и напиши что-нибудь такое, чтобы я зажегся.
— Я не пьян.
— В таком случае напейся. Минутку. С тобой хочет поговорить Белла.
Норман обожал Беллу. Ему не хотелось, чтобы она думала, будто он подводит Сонни. Он рассказал ей о поездке в Испанию. Она рассказала ему о детях.
— Как твоя подружка? — осведомилась Белла.
— Моя подружка?
— Салли. Разве не из-за нее ты поспешил вернуться?
Норман оцепенел.
— Видишь ли, я…
— Кого ты пытаешься обмануть?
— Никого. — Норман не стал возражать.
— Приведи ее к нам в субботу на вечеринку.
— Договорились. Приведу. Передай Сонни — я приду сегодня вечером, несмотря ни на что. И я не шутил. Сценарий я переписать не смогу. Я опять уеду.
— Скажи ему это сам, милок.
Несмотря ни на что, первым делом он должен сказать Чарли.
Норман был приглашен на обед к Чарли и Джои. Он купил бутылку вина, прихватил альбом с пластинками фламенко. Он всегда приносил подарки. Подарок — это гарантия, с ним тебя не выставят вон. А учитывая, какая у него новость, являться без подарка и вовсе не след.
В его отсутствие Чарли пришлось туго.
Чарли бегал, он бегал, бегал, бегал от телевизионных воротил к театральным, от них к киношным. Получал на грошик надежды тут, кроху посула там, улыбку той или иной шишки, окрик какой-нибудь мелюзги; и «при случае», и «не исключено», и обещание позвонить в самом скором времени; наспех заглатывал кофе с Грейвсом — тот самого Хьюстона
[74]
называл Джоном, топтался у входа в «Камео продакшнз», чтобы как бы ненароком столкнуться с Пирсоном
[75]
, рассказывал режиссеру «Пистолета для Джулии» анекдот, который тот уже кому-то рассказал утром, отливал по-быстрому, уминал, стоя, бутерброд, опаздывал в ресторан, где, по его расчету, должен был обедать Борис Джереми; пыхтел, сопел, причесывался, успевал полчасика соснуть в кинохронике, звонил своему агенту, звонил домой, три раза оборачивался кругом на счастье, менял реплику в пьесе в очереди на автобус, опрокидывал рюмку в чьем-то офисе, перехватывал заказ на «дополнительные диалоги» для «Пиратов Испанских морей», просматривал свой гороскоп в «Стар», мчал домой — узнать, нет ли ему писем, взбегал наверх — узнать, не изменяет ли ему жена, откупоривал бутылку пива и усаживался ждать, когда в следующий раз принесут почту.
Любимый дядя Чарли терпел одну неудачу за другой. Чарли написал пьесу о его трагедии, но ставить ее никто не хотел.
Меж тем, стоило Винкельману вчера позвонить, и всё разом наладилось. Поэтому, когда Норман пришел, Чарли бурлил.
— Ну-ка подойди-ка к окну, — сказал он Норману.
Норман подошел.
— Видишь? — сказал Чарли.
Под окнами была припаркована машина, несомненно, новая. «Майнор»
[76]
.
— Купил сегодня утром, — сказал Чарли. — Поручителем мы назвали тебя, ты не против?
— Разумеется, нет. Но я полагал, вы на мели.
— Сядь, старик.
Джои тут же опустилась на ручку Норманова кресла.
— Вчера утром, — начал Чарли, — Рип Ван Винкельман наконец-то раскошелился. Выдал мне еще двести пятьдесят за сценарий. Завтра приступаю к доработке.
С конца Нормановой сигареты обрушился столбик пепла. Он пошарил глазами по сторонам, Джои указала на пепельницу, зажатую там, где ее узкая коричневая юбка сминалась треугольником.
— Винкельман — фигура, ты же знаешь. Как только он подтвердил, что берет мой сценарий, я позвонил Борису Джереми и сказал, что у меня есть для него обалденный сюжет. Сюжет ему понравился, но он заосторожничал: не решился заказать мне режиссерский сценарий, пока я не сказал, что уже пишу такой для Винкельмана. Так что мой контракт с Джереми на мази. Имея за собой эти два контракта, я отправился в «Камео продакшнз», получил там заказ на три серии «Сэра Галахеда». После чего — уже во всеоружии — отправился к администратору моего банка, и глянь-ка, — Чарли постучал по стеклу, — вон там внизу — послед. Через месяц я его толкну и куплю новый «ягуар».
