— Нет и нет.
Число мужчин на приемах Зельды неизменно отвечало числу женщин. Норман нарушил бы равновесие.
— Что же мы ему скажем?
— Говори, что хочешь, мне-то что. Лишь бы ты от него отвязался.
Норман вошел, смущенно улыбаясь.
— Проходил мимо, — сказал он, — и решил заглянуть: вдруг вы дома…
Зельда тут же поняла, что он лжет.
— Садись. — Боб улыбнулся как можно более радушно. — Что будешь пить?
Но и Боб понял, что Норман вовсе не «проходил мимо», и устыдился за него.
— Виски, — сказал Норман. Почувствовал недоброжелательство Зельды и поспешил добавить: — Если вы ждете к обеду гостей или что… Я зайду в другой раз.
Что за жалкий способ выцыганить приглашение, подумала Зельда. А вот Боб растрогался, он был привязан к Норману, что и выказал, налив ему почти не разбавленный виски. И, адресуясь к Зельде, сказал:
— Рад, что ты зашел. Я давно собирался тебе позвонить.
Зельда вспыхнула:
— Норман, как живешь-поживаешь?
— Хорошо. Очень хорошо.
Зельда видела, что Боб и себе налил такой же почти не разбавленный виски. Надерись, подумала она. Давай-давай.
Норман, удрученно отметил Боб, был в том же костюме, что и в их последнюю встречу. Рукава пиджака обтрепались.
— Говорят, ты братаешься с туземцами, — сказал он с напускной веселостью.
— Да, встречаюсь с одной девушкой, англичанкой. Ничего серьезного.
Норман справился о Винкельманах.
— «Все о Мэри» наделала шуму, — сказал Боб.
— В провинции на нее валом валят. Сонни и Бадд создали независимое объединение — намерены выпускать по две картины в год. — Боб подлил себе и Норману виски. — Над чем работаешь? — спросил он.
— Отправил бумаги в один провинциальный университет, — сказал Норман. — Если туда не примут, думаю податься в какую-нибудь классическую школу
[147]
.
От Нормана так явно несло неудачливостью, что Зельда всполошилась. Знаю я, зачем он пожаловал, подумала она.
— Слышали что-нибудь о Салли? — спросил Норман. — Я вот о чем — она в Лондоне?
Боб кинул взгляд на часы.
— Говорили, она работает в Париже, больше я о ней ничего не слышал, — сказал он. — В ЮНЕСКО, как я понимаю. — Боб поразился. Он полагал, что всем, кроме Зельды, известно, что он снимает для Салли квартирку неподалеку от Бейкер-стрит.
— Не могу не поделиться с тобой, — Зельда растянула губы в улыбке, — на той неделе Боб купил для своих родителей дом в Коннектикуте. Прекрасный дом, но мы, должна признаться, теперь сидим без гроша.
— Зельда, я пришел не за тем, чтобы занять деньги.
Боб смутился и, чтобы сменить тему, вытащил из кармана письмо от Чарли, извлек из него снимок и передал Норману. На снимке Чарли подкидывал в воздух какого-то мальчика. На заднем плане в шезлонге сидела Джои. Норман вернул снимок Бобу.
— Симпатичный мальчуган, — сказал Норман. — Чей он?
— Я все забываю, что ты давно не общался с нашими, — сказал Боб. — Они усыновили его в прошлом году. Вот почему они вернулись в Торонто.
Зельда встала.
— Я, пожалуй, пойду. — Норман поднялся. — Словом, если вы ждете гостей, я лучше…
— Кстати, — сказала Зельда, — мы собирались поехать пообедать. Позвони нам в ближайшее время. Надо бы повидаться когда-никогда.
— Ну что ж, — сказал Норман. — Всего вам доброго.
— Погоди. Выпей на дорожку.
— Нам нужно спешить, — сказала Зельда.
— Она права. В таком случае, другим разом.
Боб пьяно пялился на Нормана. Раньше Норман, думал он, никогда так себя не вел. Опасливо покосившись на Зельду, он прикидывал, как долго Норман вышагивал взад-вперед по их улице — в надежде вдруг да и повезет встретить его, — прежде чем решился прийти без приглашения. Боб глянул на часы. Мне надо быть у нее через сорок пять минут, подумал он. Ну, так я чуть опоздаю. В порядке исключения.
— Послушай, — весело начал он, — почему бы тебе не пообедать с нами. Мы как раз направляемся в китайский ресторанчик в Суисс-Коттедже, верно я говорю, детка?
У Зельды кровь отлила от лица.
— Вообще-то мне нужно еще в одно место, но…
Боб хлопнул Нормана по спине.
— Пошли. — И, торжествуя, обратился к Зельде. — Принести тебе пальто, детка?
— Нет, благодарствую.
Они сели в машину и поехали в ресторан на Финчли-роуд. Всю дорогу Боб без умолку острил. Норман вышел из машины первым, и Зельда тут же вцепилась в руку Боба.
— Доживи я хоть до ста, — прошипела она, — этой дурацкой выходки я тебе не забуду.
Боб засмеялся, шлепнул себя по коленям.
— Не пригласила его остаться — получай, — сказал он.
— Ну и паршивец же ты.
— Будет тебе, — сказал он, — пошли поедим.
В ресторане Боб с ходу заказал два двойных виски.
— Извините, я на минуту отлучусь, — сказал он. — Надо позвонить.
Норман неуверенно улыбнулся Зельде.
— Что, если сделать вид, будто мы в наилучших отношениях и поговорить? — спросил он.
Но Боб вернулся, прежде чем Зельда успела ответить.
— Линия занята, — объяснил он.
Они заказали много разных блюд — решили отведать от всех понемногу.
— Ошибка Нормана в том, — сказал Боб, — что он — сталинист-скороспелка.
Зельда не засмеялась.
— Как все это восприняли? — спросил Норман.
— Ты не поверишь, — сказал Боб. — Да я бы и сам не поверил, но Винкельман разрыдался, когда узнал, как погибли еврейские писатели
[148]
. Ты же знаешь, он к партии потянулся прежде всего из-за антисемитизма. Считалось, что в России антисемитизм, кавычки открываются, вне закона, кавычки закрываются, а ты что, об этом не слышал?
— Ну а сам-то ты, — спросил Норман, — ты-то что думаешь?
— Если это правда, — ответил Боб, — тогда и это преступление, и любые другие должны быть разоблачены. Но слышь, Норман, я двадцать лет назад вступил в партию, потому что считал человеческую жизнь священной, а капиталистическую систему бесчеловечной. Я и по сей день так думаю. Если Сталин допустил ошибки, если он — тиран, это, что и говорить, стыд и позор, вместе с тем я не исключаю, что социализм неизбежно должен был пройти через эту стадию. — Боб встал. — Извините. Я мигом вернусь.
