Как бы ей хотелось, чтобы он был сейчас рядом.
Головка ребенка уже показалась. Осталось недолго. По идее он уже должен был бы выйти, но, видимо, что-то пошло не так.
– Разрешите, я помогу? – спрашивает Шари.
Девчонка перепугана. На переносице и на скулах у нее полопались кровеносные сосуды. Она кивает.
Это очень больно.
Пот, слезы, страх.
Внезапно на Шари нисходит покой. На какое-то время она забывает и об Элис, и о Последней Игре. И даже эти проклятые числа уходят из головы.
– Меня зовут Шари.
– Линь.
– Дыши, Линь. Я сейчас положу вот сюда руки. Ты вдохнешь, а я пощупаю. Но не тужься. Я правильные слова говорю? Я китайский знаю плохо.
– Я понимаю. Тужиться не буду. Ты пощупаешь.
– Правильно. Хорошо. А теперь раз, два, три, делай большой вдох.
Линь набирает полные легкие воздуха, надувает щеки.
Шари дотрагивается до ее кожи – горячей, влажной. Начинает мять живот и нащупывает ручку ребенка. Она застряла. На нее намоталась пуповина. Если пуповина слишком короткая, ребенок погибнет – и мать, возможно, тоже. Если длины окажется достаточно, надежда есть.
Какой-то мужчина притащил охапку бутылок с водой из ящика в голове автобуса.
Шари смотрит на него.
Ему тоже страшно.
Это тоже еще не мужчина.
Мальчишка 14-ти, может, 15-ти лет.
Отец ребенка.
Шари кладет руку ему на запястье:
– Не волнуйся.
Он нервно кивает, даже не взглянув на нее. Он смотрит только на Линь. А Линь – на Шари.
Шари просит его полить ей воды на руки, чтобы смыть спирт.
Он выполняет просьбу, но при этом по-прежнему смотрит в глаза Линь.
– Пуповина намоталась на ручку. Я попробую распутать.
Линь кивает, в глазах у нее страх.
Шари поднимает глаза и видит лица окружающих. И тут происходит то, чего она так боялась: над толпой миниатюрных китайцев поднимается огромная Элис Утапала. Взгляды Игроков встречаются.
– Что происходит? – интересуется кури. Голос у нее спокойный, даже дружелюбный.
Шари в ужасе.
– Помогаю этой девочке, – отвечает она по-английски.
Для остальных пассажиров Элис – как великанша из другого мира. Да в некотором смысле так и есть.
– Надо автобус остановить, – говорит Элис. Шари не уверена.
В таком случае Элис будет проще сбежать. Но иначе девушка с ребенком могут умереть.
– Хорошо, – решается Шари, – Элис, пожалуйста, попроси водителя.
– Ладно, подруга.
Элис разворачивается. На Шари вдруг находит что-то странное. Безрассудное желание, но, кажется, это будет правильный поступок. Хотя она и решила скрывать, что у нее есть семья, инстинкт подсказывает обратное. И она выкрикивает Элис в спину:
– Мою дочку тоже зовут Элис!
Элис Улапала замирает. Оглядывается через плечо. Шари замечает на темной коже кури серповидное родимое пятно, похожее на ущербную луну. Девушка словно обдумывает, можно ли верить услышанному. Можно ли верить Шари.
– Правда?
– Да, – в отчаянии отвечает Шари. – И я не знаю, зачем я это тебе сказала.
– Правильно сделала. Дети – ангелы. Я надеюсь, вы с ней скоро встретитесь. Правда.
– Спасибо.
– Нет проблем, подруга. – Кури идет по проходу, а крестьяне расступаются перед ней, как Красное море перед Моисеем. Шари смотрит на Элис. Та что-то объясняет водителю.
Не проходит и минуты, как автобус останавливается.
Происходящим заинтересовались уже все. Кто-то переживает за Линь, кто-то злится, что рейс задержится.
Шари переводит взгляд на Линь и забывает об Элис, Игре, Вызове и даже о Джамале со своей маленькой Элис.
Она полностью сосредоточивается на одной задаче. Мысли ясные и четкие.
– Будет больно, – сообщает она Линь. – Но недолго.
«Вскоре все так или иначе закончится», – думает Шари.
– Вдох!
Линь повинуется. Рука Шари скользит по головке ребенка, по лицу. Она чувствует, как у него бьется сердце: тук-тук-тук.
Младенец сильный. Роженица кричит. Отец, испугавшись за Линь, тянется к Шари, но его останавливает мужчина средних лет в круглых очках и поношенной парусиновой шляпе.
Пара женщин ахает. Девушка вопит еще громче.
Шари нащупывает пуповину. Исследует ее, пытается просунуть между пуповиной и ручкой палец, потом еще один. Младенец выгибает спину, тычется лицом Шари в запястье. Теперь она чувствует, как бьются уже два сердца: матери и ребенка. Шари старается пропустить пуповину вниз. Линь тяжело дышит, у нее начинают трястись ноги.
– Держись, уже почти получилось!
Из проезжающей по дороге машины раздается гудок, кто-то кричит из открытого окна.
Шари поднимает голову. Прямо напротив автобуса стоит Элис Улапала. Она встречается взглядом с Шари, подносит ладонь ко лбу в жесте почтения и садится в машину. Шари понимает, что надо бы бежать за ней. Нужно Играть.
Но она не может.
Она ведет палец. Пуповина сдвигается на один сантиметр. Пульсы у матери с ребенком как будто бегут наперегонки. Собственное сердце Шари тоже включается в гонку – со скоростью породистого скакуна.
Элис уехала.
А Шари все еще здесь.
И пока здесь и останется.
Натянутая пуповина цепляется за ее указательный палец.
Шари опускает плечо. Линь напрягается, дыхание становится неровным, живот сковывает схватка.
– Дыши!
Пульс ребенка замедляется. И еще, и еще.
– Дыши! Дыши!
Линь старается, но боль почти невыносима.
Шари опускается, загибает кончик пальца и подцепляет пуповину, больно упираясь костяшкой пальца в тазовую кость роженицы.
Линь начинает терять сознание.
– Лейте воду на лицо!
Какая-то женщина выполняет приказ. Линь приходит в себя.
У нее нет сил, она едва может двигаться.
А Шари спокойна. Ее саму это удивляет. У нее в руках, можно сказать, целая жизнь, даже две жизни. А мысли остаются такими ясными и умиротворенными.
«Это и есть Игра», – понимает она.
кеплер 22b назвал Игру загадкой жизни. «Это загадка жизни».
29.9.8.2.4.
Сейчас все сойдется.
Она – Игрок, и она в Игре.
