— Извини.
— Все до одного родители купили им одну и ту же одежду. Ту самую одежду.
— Если они покупают одежду у нас в городе, естественно, они купили одно и то же. Особого выбора у нас нет.
— В том-то все дело. Это одежда не городка Джунипер, штат Аризона. Это одежда Нью-Йорка, Лос-Анджелеса. И это не просто мода. Такое ощущение, будто все дети надели… военную форму. Мне кажется, им не то чтобы нравится так одеваться; скорее они должны так одеваться, как будто родители, друзья и все остальные заставляют, принуждают их. Внезапно во всей своей силе проявился фактор внешнего давления. — Вздохнув, Джинни стала втирать крем в кожу. — Мне это не нравится.
Билл помолчал.
— Мы совершили ошибку, — наконец произнес он, и голос его прозвучал серьезно. — Напрасно мы разрешили Сэм устроиться на работу в «Хранилище».
Джинни сама уже давно думала о том же самом, однако сейчас ей было странно услышать это от мужа, и она посчитала необходимым вступиться за дочь.
— Она сама этого хочет. К тому же ей восемнадцать лет. Она уже совершеннолетняя. Ей самой жить свою жизнь.
— Пусть Сэм восемнадцать лет, — не сдавался Билл, — однако она еще не взрослая. И до тех пор пока она живет в нашем доме, под нашей крышей, она должна выполнять наши правила.
— Значит, ты хочешь, чтобы Сэм уволилась?
Билл посмотрел ей в глаза.
— А разве ты этого не хочешь?
— По-моему, решать тут не мне.
Билл вздохнул.
— Ты права. — Откинувшись на спинку кровати, он уставился в потолок. — Я сам не знаю, что делать.
Поставив банку с кремом на столик, Джинни подсела к нему на кровать и положила руку ему на ногу.
— Быть может, нам следует поговорить с Сэм?
— Ни в коем случае. Ей нужно заработать деньги на колледж. К тому же, если мы запретим Сэм работать в «Хранилище», она просто возненавидит нас за это. Возможно, даже сделает что-нибудь… не знаю, что-нибудь резкое.
Джинни улыбнулась.
— Ты точно не путаешь ее с Шеннон?
— Сэм с каждым днем становится все больше похожа на нее.
Значит, Билл также обратил на это внимание. Джинни вспомнила, как Сэм разговаривала в «Хранилище» с покупательницей, как грубо вела себя в последнее время дома. Это поведение нисколько не напоминало их дочь, и Джинни не на шутку тревожилась.
— Возможно, Сэм дойдет до всего сама, — предположила она. — Быть может, она уволится по собственному желанию.
— Возможно, — с сомнением произнес Билл. — Надеюсь на это.
— И я тоже на это надеюсь, — сказала Джинни, ощутив холодную дрожь при воспоминании о зловещем караване черных машин. Она прильнула ближе к мужу. — Я тоже очень на это надеюсь.
Глава 12
1
Арон Джефкоут сидел в полицейской машине на стоянке перед кондитерской Лена, доедая пирожок с яблоками, прежде чем начать ночное патрулирование города. Он размышлял над этим уже больше недели, однако до сих пор никак не мог определиться с тем, как относится к тому, что его жена работает. Арон бросил взгляд на запаянную в прозрачный пластик фотографию Вирджинии, закрепленную на приборной панели. Фотография была сделана давно, еще до того, как Вирджиния родила мальчишек, и на ней его жена выглядела чертовски хорошо. Она по-прежнему выглядит чертовски хорошо, подумал Арон, но фотография запечатлела ее в зените красоты, такой, какой она выглядела, выходя за него замуж, и была напоминанием, на тот случай если он забудет, о том, как Вирджиния изменила всю его жизнь.
Когда они познакомились, Вирджиния работала официанткой в кафе «Биг дэдди», на месте которого в 70-х годах был открыт «Макдоналдс». Однако она ушла с работы, как только они поженились, и полностью посвятила себя дому, а затем и ребятам, в то время как Арон содержал семью.
Такое распределение обязанностей продолжалось больше двадцати пяти лет, но на прошлой неделе Вирджиния совершенно неожиданно решила снова выйти на работу. Ей захотелось устроиться в «Хранилище».
Первой реакцией Арона было категорическое неприятие. Он понимал, что весь последний год, после того как мальчики покинули дом, жена изнывала от безделья, ей хотелось чем-нибудь занять себя, но он не сомневался в том, что она рано или поздно к этому привыкнет. Он говорил ей, что это переходный период. Ей нужно какое-то время, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам.
Однако Вирджиния ответила, что не собирается приспосабливаться. Она хочет выйти на работу.
Арон был против, однако он не стал вставать в позу и запрещать жене устраиваться в «Хранилище». Десять лет назад он бы поступил именно так. Однако сейчас женщины вели себя уже не так, как прежде. Времена изменились. Достаточно только посмотреть на то, что произошло с его другом Кеном. Кен попал практически в такую же ситуацию. Где-то с год назад, после того как их дочь поступила в колледж и уехала из дома, жена Кена, страдая от синдрома «опустевшего гнезда», собралась пойти работать. Кен категорически ей запретил, и в доме начались нескончаемые скандалы. В конце концов жена пригрозила уйти от него, и Кен сдался и разрешил ей устроиться на работу.
Арон не хотел, чтобы то же самое произошло у них с Вирджинией, поэтому скрепя сердце разрешил ей выйти на работу.
Однако он до сих пор не мог определиться с тем, как к этому относится.
Доев пирожок, Арон вытер руки о развернутую на коленях салфетку и завел двигатель.
Пора отправляться в объезд.
Когда Арона впервые назначили в ночную смену, это явилось для него настоящим кошмаром. На чисто физическом уровне его организм наотрез отказался приспосабливаться к кардинальной перестройке распорядка дня, поэтому днем, когда нужно было отсыпаться после дежурства, он часами крутился в кровати, не в силах заснуть, после чего дремал полночи в своей машине, вместо того чтобы нести службу. Хотя, конечно, особой разницы все равно не было. В шесть часов вечера Джунипер закрывал ставни, и с наступлением темноты весь город словно вымирал. Кондитерская Лена работала круглосуточно, но в ночные часы Арон, как правило, был в ней единственным посетителем. Редко случались дежурства, когда он видел на улице машину после десяти часов вечера, да и то такое бывало, только если в кинотеатре заканчивался последний сеанс.
Наверное, именно поэтому Арон и полюбил ночные смены. Платили ему больше, чем если бы он дежурил только днем или посменно, а работы было значительно меньше, черт побери. Теперь он мог проводить с семьей гораздо больше времени, чем прежде; ну а если время от времени он позволял себе вздремнуть пару часов, поставив машину на пустынной улице в центре города, — что ж, от этого никому хуже не становилось.
Арон лениво, неспешно прокатился по улицам Джунипера. Как обычно, он не увидел ни людей, ни машин, ни какого-либо движения. Все спали в уютных теплых постелях, и Арон, проезжая мимо своего дома, улыбнулся, представив себе Вирджинию, свернувшуюся калачиком и тихо похрапывающую. Он обвел взглядом улицу впереди. Тут и там перед крыльцом горели фонари, оставленные для того, чтобы отгонять бродяг. Кое-где сквозь щель между занавесками проглядывали мерцающие голубоватые отсветы невыключенного телевизора.
