— Все это так сложно, — простонал Козаков, — не могли бы вы не вдаваться в астрологические детали, а объяснить как-нибудь попроще?
— Я только хотела аргументировать свои выводы, — ответила Маргарита, — но будь по-вашему. Итак, по результатам моих исследований, Бердышев как никто другой способен на то, чтобы начать играть в чужие ворота. Я не знаю, что собой представляет этот человек и какими высокими моральными качествами он обладает, но звезды говорят, что он вполне мог бы поступиться нравственными убеждениями ради какой-то важнейшей цели, которую он перед собой поставил. Если бы вы не попросили меня не углубляться в детали, я бы сказала и о мощнейшем влиянии Меркурия — это тоже весьма показательный факт.
— А что насчет Селезнева?
— С ним тоже все довольно непросто складывается, опять-таки наблюдается воздействие дисгармоничных планет — Марса и Нептуна. Но все дело в домах. Подавляющее большинство планет в карте Селезнева расположено в так называемых падающих домах, третьем, девятом и двенадцатом. Это свидетельствует, что даже при самых больших амбициях человек не способен на результативные действия. То есть, как бы он ни старался, ничего сколь-нибудь значительного у него не получится. Но мы видим, что кто-то весьма успешно действовал против вас, поэтому вряд ли это мог быть такой человек. Если Селезнев и является «пятой колонной», то он действует только совместно с кем-нибудь другим в качестве ведомого, но не ведущего.
— Вы опять намекаете на Бердышева?
— Владимир Антонович, — с легким вздохом произнесла Маргарита, — вас очень трудно в чем-либо переубедить, если вы в этом уверены на сто процентов. Вы один из самых упрямых людей, с которыми мне когда-либо доводилось общаться.
Видно, этот тип все же сумел довести мою Маргариту до легкого раздражения.
— Хорошо, я скажу вам, почему не могу признать Бердышева предателем. Помните, вы мне сами сказали, что с его появлением в «Респекте» наш гороскоп выправился?
— Ну да, я говорила что-то в этом роде.
— Простите, я наверное, коряво выразился. Но главное, передал суть. Я поверил вам безоговорочно, поскольку Бердышев помог мне так, как до него не помогал никто. Фактически он спас нас от разорения. Коротко говоря, нас подвели партнеры. Они сорвали все сроки сдачи дома, а квартиры в нем мы благополучно распродали. В те годы такое случалось сплошь и рядом. Так вот, спрос был именно с нас, так как мы продавали квартиры в строящихся домах. Я кинул в дело все свои ресурсы, абсолютно все. Взял срочный заем под заоблачные проценты, но мне не хватало энной суммы денег, которую необходимо было выплатить в ближайшее время. Я исчерпал все свои ресурсы. Так вот, Эдуард буквально спас и фирму, и мою несчастную голову. Он взял кредиты под залог всей своей недвижимости и уплатил оставшуюся часть неустойки.
— Удивительное великодушие, — обронила я.
— Я тоже так подумал, но потом Эдуард объяснил мне, что, просчитав все наши перспективы, он решил рискнуть. Бердышев оказался прав: в короткое время наши дела поправились, самое главное, что нам удалось сохранить свое доброе имя и не потерять потенциальных клиентов и партнеров. Но Эдуард страшно рисковал, ведь ему пришлось поверить мне, так сказать, на слово. У меня была вполне реальная возможность «кинуть» его, не заплатив ни копейки. У него не было другого ручательства, кроме моего честного слова. И он поверил. Разумеется, все его затраты с лихвой восполнились, и ему ни разу не пришлось пожалеть о своем поступке. Но я никогда не забывал, что своим нынешним благосостоянием обязан именно Эдуарду Бердышеву.
— Но это было несколько лет тому назад, Владимир Антонович, люди меняются, — заметила Маргарита.
— И тем не менее Эдуард Бердышев — последний человек, которого я мог бы заподозрить в предательстве.
— Все же вам не помешало бы внимательнее к нему присмотреться, — посоветовала Маргарита.
— Вы думаете, я этого не делал? — усмехнулся Козаков. — Я уже несколько месяцев присматриваюсь ко всем, включая Эдуарда. Но не было ни единого намека, ни малейшей зацепки. А я ведь не вчера родился.
— У меня к вам будет еще одна просьба, Владимир Антонович, — заговорила Маргарита, — мне нужны фотографии этих людей.
— Фотографии? — безмерно удивился Козаков. — Не знаю даже, чем вам и помочь… Хотя постойте, где-то дома должны быть фотографии с одного из новогодних банкетов, там как раз весь наш коллектив. Но их только жена может найти.
— Попросите, пожалуйста, Лидию Сергеевну сделать это как можно скорее. Или я сама позвоню ей, вы не возражаете?
Владимир Антонович не возражал.
Помолчали. Потом меня вдруг осенило.
— Кстати, — спросила я, — а что с Голубевым?
Владимир Антонович смешался, но ничего не ответил. За него это сделала Маргарита.
— Владимир Антонович твердо уверил меня, что не причастен к смерти Голубева.
— То есть вы, как бы это выразиться, «заказ отменили», что ли?
— Можно сказать и так, — нехотя отвечал Козаков, — после нашего последнего разговора я немедленно связался с соответствующими людьми и все отменил. Поначалу я действительно решил, что вы как-то с ним связаны, и ужасно испугался, что ему известны все мои планы. Но, поразмыслив, понял, что Алексей не стал бы действовать таким странным способом. При всем своем уме он не был человеком с воображением и вряд ли стал бы изобретать столь изощренный способ меня извести.
— Особенно если принять во внимание, что Голубев изводил вас другим, более действенным способом, — заметила я.
— Я уже говорил Маргарите Анатольевне, что совершенно не причастен к убийству.
— А как вы можете объяснить то, что Голубев назвал ваше имя перед смертью?
— Проще простого. Он тоже понимал, что рано или поздно я его вычислю и приму меры. Если бы меня попытались убить, я сразу же подумал бы на Голубева, как и он на меня.
— Но кто же тогда мог это сделать?
— О! Такой человек наживает массу врагов, думаете, он только мне дорогу переходил?
Козаков помолчал, видимо, на что-то решаясь. Мы с Маргаритой молча наблюдали за борениями, отражавшимися на его то бледневшем, то красневшем лице. Наконец Владимир Антонович решился.
— Я мог быть косвенным виновником смерти Голубева, — сдавленно произнес он, не глядя ни на кого из нас.
— Каким образом? — осторожно спросила Маргарита.
— Когда я понял, что все мои беды исходят от него, я предпринял один шаг, показавшийся мне тогда единственным спасением. По сути дела, я попросту решил загрести жар чужими руками, — продолжал Козаков свою мучительную исповедь. — Я натравил на Голубева одного человека, который вполне мог бы пойти на убийство Алексея.
— Кто этот человек?
— Бывший председатель правления и главный пайщик акций банка «Стем», который разорился благодаря грязной игре Голубева. Разумеется, Голубев действовал через подставных лиц, которых и след простыл сразу после совершения сделки, и оставался бы в абсолютной безопасности, если бы мне не удалось прознать о его махинациях. А человека того, Калугина Игоря Вячеславовича, он подставил железно. Бедняга до сих пор не может прийти в себя. Представьте только, каково это: с положения председателя правления банка перейти на должность управляющего филиала одного из московских банков. Для крупного бизнесмена это почти равносильно гибели.
