Маргарита сосредоточенно сдвинула свои темные тонкие брови.
— Так, сегодня шестнадцатые лунные сутки, день Психеи, то есть день души. Светлая энергия этого дня компенсирует все неприятности предыдущего.
— Вот видишь, как здорово! — воскликнула я.
— Здорово, да не очень, — проворчала Маргарита, вставая с постели. — Сегодняшний день не для суеты, а для спокойного миросозерцания и приведения в порядок душевного мира. А тебе сегодня нужно поостеречься общения с воздушными знаками. Когда, ты говоришь, у вас встреча?
— В полдень у него в офисе.
— В полдень?
Маргарита, как была, в ночной рубашке и тапочках, прошлепала к книжному шкафу и достала один из томов.
— Ну, если ты успеешь закончить все эти дела до часу дня, то все будет в относительном порядке.
— Значит, надо успеть, — сказала я.
В то время пока я встречалась с Калугиным, Маргарита должна была оставаться дома и ждать доставки нового системника — я еще ранним утром договорилась со знакомым компьютерщиком. Кроме того, с часу на час могли прийти мастера, чтобы поставить нам железную дверь. Андрей Дмитриев еще вечером снял с нее все необходимые мерки и взял на себя оформление заказа.
* * *
— Знал бы я раньше, что встречи со мной добивается такая очаровательная девушка, то я бы попросил вас о свидании еще вчера вечером, когда приехал из Москвы, — такими замечательными словами приветствовал меня Игорь Вячеславович Калугин. При этом слова его сопровождались лучезарной улыбкой и долгим заинтересованным взглядом, так что я совсем растаяла.
Калугин оказался очень привлекательным мужчиной лет тридцати пяти, с густой, зачесанной назад пепельно-русой гривой, чуть посеребренной на висках сединой, что весьма ему шло и добавляло шарма. Правильные, немного резкие черты лица, крупные серые глаза, орлиный нос, твердая линия подбородка и довольно чувственный рот — все это, в сочетании с высоким ростом, отличным телосложением, безупречной осанкой и прекрасными манерами, произвело на меня сильное впечатление, потому-то я так подробно его и расписываю.
— Лилия, вы разрешите называть вас просто по имени?
— Разумеется, Игорь Вячеславович!
Калугин предложил мне кофе, я не стала отказываться.
— У меня к вам довольно деликатное дело, — начала я.
— Да, вы уже об этом говорили.
— Оно связано с убийством Алексея Голубева, генерального директора риэлторской фирмы «Лидер».
На улыбчивое открытое лицо Калугина легла тень. Серые глаза блеснули стальным блеском. Мне стало неуютно в кожаном кресле.
— А можно узнать, кто вы, собственно, такая?
Я решила придерживаться ранее принятой тактики и назвалась адвокатом Козакова.
— Я неплохо знаю этого человека, — проговорил Калугин, не сводя с меня пристального взгляда.
— Дело в том, что Владимир Антонович в настоящее время является одним из подозреваемых, это, конечно же, недоразумение, которое в скором времени обязательно должно разрешиться…
Я страшно боялась, что говорю не то, что нужно. Но я не знала, как именно надо вести этот трудный разговор.
— Вы рассчитываете, что с моей помощью вам удастся разрешить данное «недоразумение»? — поднял брови Калугин.
— Оно разрешится в любом случае, — бойко ответила я, — я рассчитывала с вашей помощью прояснить кое-какие вопросы.
Калугин поставил на стол чашку с кофе, откинулся на спинку кресла, сцепил перед собой пальцы и медленно заговорил, не спуская с меня холодного взгляда.
— Я наслышан об убийстве Голубева. Кроме того, я что-то слышал и о Владимире Козакове. Я был когда-то знаком с ними обоими. Откровенно говоря, знакомство с этими людьми — не самый светлый момент в моей жизни.
— Я знаю, что по вине Голубева вы понесли крупные убытки, — поперла я напрямик.
— В таком случае, милая девушка, вы знаете больше меня, — ответил Калугин, его губы тронула насмешливая улыбка.
Я почувствовала себя самой настоящей дурой.
— Не знаю, кто вы, откуда и какие цели преследуете, — все так же размеренно продолжал Калугин, — но сразу хочу оговорить один момент. Если вы рассчитывали узнать от меня о Голубеве и Козакове, то ваши надежды совершенно беспочвенны. Я не в состоянии вам помочь. Я не хочу, чтобы мою скромную персону связывали с кем-нибудь из вышеупомянутых лиц.
— Ваше желание вполне понятно, — ответила я, собираясь уходить, но все еще не вставая с кресла, — я не буду больше отнимать у вас время, Игорь Вячеславович, но мне хочется, чтобы вы знали одну вещь. Я говорю с вами не как представитель Козакова, задавшийся целью во что бы то ни стало спасти его от беды. Я на девяносто девять процентов убеждена, что Владимир Антонович не причастен к смерти Голубева — для этого имеются вполне надежные аргументы. — То, что «аргументы «эти представляют собой астрологические изыскания Маргариты, я, конечно, ему не сказала. — Игорь Вячеславович, я задалась целью отыскать истинного убийцу Голубева. Дело в том, что в настоящее время главным подозреваемым считается бывшая жена Голубева, неделю назад покончившая жизнь самоубийством. Эта женщина достаточно страдала при жизни, нельзя допустить, чтобы после смерти ее имя несправедливо очернялось.
— Из этого пылкого заявления напрашивается вывод, что вы, Лилия Николаевна, не являетесь адвокатом Козакова, — полувопросительным-полуутвердительным тоном произнес Калугин.
— Я являюсь его доверенным лицом, — сказала я, не очень, однако, уверенно.
— Если я вас правильно понял, вы настолько убеждены в невиновности Владимира Антоновича, что мобилизовали все силы на поиск настоящего убийцы, не так ли?
— Совершенно верно, Игорь Вячеславович.
— Очень похвальное начинание. Но увы, ничего, кроме выражения искреннего восхищения вашей самоотверженностью, я не могу сказать по этому поводу.
Этот сукин сын снова насмехался надо мной. Я поднялась, всеми силами стараясь сохранить свое достоинство.
— Благодарю за уделенное мне время, Игорь Вячеславович, — сказала я, взяла сумочку и двинулась к двери.
— Ну что вы, — Калугин сладко улыбался, — общение с вами было большим удовольствием для меня.
Мне стоило огромного труда не ляпнуть какую-нибудь грубость и не хлопнуть напоследок дверью. Калугин откровенно наслаждался моей яростью, отчего мои кровожадные инстинкты рвались наружу еще требовательнее.
Выйдя из офиса Калугина, я и не подозревала, что все мои неприятности еще только начинаются.
* * *
Возвращаясь домой, я натолкнулась на Козакова, явившегося к нам собственной персоной. По его недовольному лицу я сразу определила, что наш дражайший Владимир Антонович находится в незавидном расположении духа.
