— Ты говорил, что Моро слаб…
«Относительно того, каким он был два года назад, — да, слаб. Очень, очень слаб, — хохотнул голос. — Но он по-прежнему Охотник».
— Так что же делать? В открытом бою мне не одолеть его.
«А к чему тебе открытый бой? Наша цель — сердце волка, а не смерть Охотника».
Демон согласно кивнул, и тонкие губы изогнулись в полуулыбке, когда в поле зрения появилась белокурая девушка. В последнее время она часто появляется рядом с Моро.
— Кристофер, что случилось? — обеспокоенно воскликнула Ева, когда мужчина вдруг выскочил из стеклянных дверей центра и едва не сшиб её с ног. Лицо Кристофера было перекошено от гнева, глаза бешеные.
Он даже не удосужился одеться, выбежал на улицу прямо в белом халате.
— Где? — вместо ответа спросил он у группы вервольфов.
— Запах шёл с той стороны, — показал пальцем отец семейства. — Но он уже ушёл. Нам надо было задержать его?
— Ни в коем случае, — уже тихо сказал Кристофер, осматривая улицу. Демона нигде не было. — Ты всё сделал правильно.
— Мистер Моро, — окликнул вервольф Охотника, когда тот отвернулся, чтобы уйти. — Спасибо. Если нужна будет помощь…
— От тебя, что ли? — грубо перебил его тот, развернулся и пошёл обратно в центр. Туда же направилась Ева.
Спрашивать, что побеспокоило Охотника, она не стала, и без того ясно. Уже две недели Кристофер не находил себе места. Его настроение, которое и так не радовало добродушием, испортилось окончательно, и каждый вечер он сидел у камина и смотрел на фотографии некого черноволосого мужчины. По обрывкам фраз Ева поняла, что это и был тот самый Демон, именуемый Кристофером тварью, и он был неуловим. Иногда Кристофер вдруг срывался с места и куда-то бежал, но всегда возвращался ещё более мрачным.
Дошла до нужной палаты и открыла дверь.
— Ева! — радостно воскликнул Артём и подбежал обнять девушку.
— Доброе утро, здоровяк. А почему игрушки не собрал? — спросила она, осматривая беспорядок. Долгожданный день выписки из больницы настал, и вчера Артём пообещал самостоятельно собрать свои игрушки, которых накопилось невообразимое количество. Ева уже неоднократно говорила Кристоферу, что столько конструкторов и машинок Артёму не нужно, но тот упорно покупал сыну новые игрушки с завидной регулярностью. Налаживал отношения. Точнее, пытался.
— Не хочу собирать их. Поехали домой, — заявил Артём.
— Так нельзя. Ты обещал, значит, нужно всё собрать.
— Нет! — сложил он на груди руки.
Ева обречённо вздохнула. Работа с этим мальчиком в последнее время стала просто невыносимой. Он спорил всё время! Но при этом с другими отказывался даже разговаривать и идти на контакт. Даже взгляда отца по-прежнему избегал.
— Артём, мне не нравится, как ты разговариваешь со мной. Мне казалось, что мы друзья, а ты хочешь, чтобы я ползала тут на коленях и собирала твои игрушки? — строго спросила Ева.
— Нет. Не надо, — тихо сказал он. — Но я не хочу брать их домой. Я собрал карандаши и пластилин.
Ева опустилась на колени и обняла мальчика.
— На нашем этаже есть детская игровая комната. Давай в неё отнесём эти игрушки?
— Зачем?
— Тебе они не нужны, а малыши, которые здесь лечатся, будут рады такому подарку.
— Хорошо, — кивнул Артём и побежал собирать всё, что было разбросано по палате.
Ева глубоко вздохнула и поднялась на ноги. Разговаривать с этим упрямым мальчиком было тяжело. Так же, как и с отцом. Видно, тяжёлый характер у них — наследственное. Но, судя по довольной улыбке Кристофера, ему нравилось подобное поведение сына. Он стоял в дверях, облокотившись о косяк, и с умилением наблюдал, как Артём кидал машинки и конструктор в большой контейнер, даже не заботясь об их целостности.
— Поможешь донести? — тихо спросила Ева.
— Я сам отнесу.
— Кристофер, важно, чтобы он сам отдал их другим детям, — устало сказала она. — Ты же не против всё отдать?
— Нет, конечно, тем более они ему не нравятся, — недовольно пробурчал он. — Мне казалось, Артём любит конструктор собирать.
— Он любит, но… наберись терпения.
Кристофер кивнул. Видеть, что его подарки не по нраву сыну, было обидно. И обидно вдвойне видеть, что из рук Евы он принимал всё и радовался каждой мелочи.
— Прости, я пообещала Артёму сводить его в кино, но не спросила твоего разрешения.
— Сходите, — ответил Кристофер.
— Я бы хотела, чтобы ты пошёл с нами.
— Приглашаешь меня в кино?
— Ты повторяешься, Охотник, — фыркнула Ева и пошла к Артёму, который уже заканчивал уборку. — Молодец. Теперь идите с папой отнесите это всё в игровую и поедем домой.
— Я сам, — буркнул он, взял контейнер за край и волоком потащил его к двери.
— Этот самостоятельный мальчик определённо твой сын, — грустно вздохнула Ева и направилась следом.
Спустя час, когда игрушки были отданы, а Артём одет, Кристофер установил автомобильное кресло в машину Евы, и они поехали домой. Вот только для мальчика дорога оказалась слишком короткой, ему понравилось смотреть в окно, и он наотрез отказывался выходить. Но, получив обещание покататься ещё, можно сказать, вырвал из рук девушки сумку со своими вещами и пошёл в дом.
— Артём, здравствуй! — обрадовалась долгожданной встрече Дарья. Она ещё десять дней назад вернулась, но мальчика так и не видела.
Артём многозначительно кивнул и пошёл наверх.
— Дарья, Артём сегодня ещё не завтракал. Не могли бы вы кашу приготовить, а я пока вещи разберу, — обратилась Ева к женщине, смотрящей виноватым взглядом вслед мальчику. Она всё ещё винила себя за его бегство и болезнь как следствие.
— Да, конечно. А Крис останется на работе до вечера?
— Он ничего мне не говорил, а я не спрашивала, — пожала плечами Ева, пошла по лестнице, но вздрогнула, услышав испуганное «ох» за спиной. Обернулась и посмотрела на Дарью:
— Что случилось?
— Ева, за тобой кто-то следит, — испуганно прошептала она.
— Что значит «кто-то следит»? — недовольно спросила та. Все эти ведьминские штучки, которые периодически проявлялись у Дарьи, её раздражали. А ведь Кристофер говорил, что она не пользуется своими силами и не колдует.
— Я вижу на твоей спине его глаза.
— Глаза? — громко возмутилась Ева, сняла кофту и посмотрела на её спину. — Где?
— Ты не понимаешь…
— Хватит! — с угрозой в голосе произнесла Ева. — Если Моро терпит вас, то это не значит, что мне приятно слушать тот бред, что вы несёте!
— Но ты ведь тоже…
