Михась, несший шкатулку, шел чуть впереди. Английские сержанты при саблях и пистолях сопровождали его по бокам. Когда они отошли на достаточное расстояние от траншей, где их никто уже не смог бы услышать, Михась, не сбавляя шага и не поворачивая головы, произнес:
– Привет, парни! Счастлив видеть вас на русской земле в составе вражеского войска!
Том Мэрдок, разумеется, не полез за словом в карман, и, подхватив ироничный – истинно английский! – тон, вкратце объяснил старому боевому другу, что они попали на его родину не с целью захвата и грабежа чужого города, а сопровождая подругу леди Джоаны, отправившуюся в важную деловую поездку. А в ряды королевских наемников они вступили с одной лишь целью: освободить из плена некоего Майкла Русса, который, как им случайно стало известно, томится в этом самом плену. Теперь же, если, конечно, вышеозначенный Майкл не возражает, они направляются с ним в осажденный город, в котором, по их весьма основательным предположениям, находится еще и сержант Фроул, с каковым им хотелось бы поднять бокал за встречу и обсудить дальнейшие планы.
Над городской стеной всплыло серое облачко, и басовито громыхнул пушечный выстрел. Над головами трех друзей с противным завыванием пролетело ядро и смачно шлепнулось в землю в трех десятках саженей за их спинами. Они остановились, как вкопанные.
– Вилка? – голос Тома звучал ровно, но сам он слегка побледнел.
– Надеюсь, что нет, – стараясь быть спокойным, произнес Михась. – Отсекают.
– Тогда вперед! – воскликнул видавший виды отставной сержант Ее Величества флагманской морской пехоты.
Они вновь двинулись, ускоряя шаг. И действительно, за их спинами в одну линию с первым ядром шлепнулись сразу четыре снаряда, создавая непреодолимую огневую завесу между ними и неприятелем. Дальше крепостные орудия грохотали непрерывно, поднимая черные фонтаны земли, скрывшие Михася и его спутников от наблюдавших за ними королевских офицеров во главе с фон Гауфтом.
Командир английской роты витиевато выругался:
– Какого дьявола эти новички сунулись в русский огневой мешок? Им следовало повернуть назад возле первых же воронок!
– На то они и новички, – меланхолично пожал плечами фон Гауфт.
– Прикажете послать эскадрон на выручку? – на всякий случай спросил маркиза полковник фон Фаренсберг.
– Нет, уже поздно. Не стоит зря рисковать вашими людьми, полковник. – Маркиз опустил подзорную трубу и широким жестом указал одновременно на стену заградительного огня и на отряд казаков, выскакивающих под его прикрытием из городских ворот. – Ну, а эти незадачливые английские парни сами виноваты. Однако повоевать они не успели, и у русских особых претензий к ним быть не может. Да и никаких секретных сведений о нашем войске неприятель у них не выведает. Разве что расскажут в красках про поединок. Пойдемте, господа! Все кончено.
Маркиз повернулся и быстрым шагом правился к лагерю, едва сдерживая торжествующую улыбку. Его план пока работал без сбоев, как хорошо отлаженный искусным мастером точнейший механизм.
Среди казацких зипунов и шапок в первых рядах скачущего к ним отряда Михась, как и ожидал, увидел зеленые кафтаны и береты леших. Это был Разик с двумя бойцами.
Казачья лава растеклась на ходу, охватила дружинника и его спутников полумесяцем. Глядя прямо перед собой, на приближающихся леших, Михась не заметил, что справа и слева крайние фланговые всадники дружно взмахнули руками и сопровождавшие его англичане покатились по траве, захлестнутые поперек туловищ петлями арканов.
Разик на ходу соскочил с коня, вызвав одобрительные ухмылки казаков, кинулся к Михасю с распростертыми объятиями:
– Братец! Живой!!!
– Живой, живой, – радостно засмеялся Михась, перехватывая шкатулку под мышку одной рукой, а второй обнимая названного брата и командира. – Как видишь, я сам обратно пришел, да еще старых друзей привел…
Только тут дружинник заметил, что сержанты лежат на земле, а спешившиеся на полном скаку еще ловчее Разика казаки связывают их арканами.
– Отставить! – крикнул Михась казакам. – Это свои!
Сержантов тут же поставили на ноги, освободили от пут.
– Разрази меня гром! – воскликнул по-английски изумленный Разик, уставившись на явившихся его взору Мэрдока и Паркса.
– И мы также рады встрече с вами, капитан Ричард! – церемонно откозырял бравому сотнику дружины Лесного Стана сержант Паркс.
– А еще говорят, что Россия – большая страна! – подхватил Том с неизменным английским юмором. – А ведь мы с тобой, Джон, как оказалось, знакомы с каждым вторым ее жителем!
– Все, уходим! – прерывая светскую беседу, скомандовал Разик сопровождавшим его лешим и казакам. – Хотя ядер и пороху у нас много, не стоит попусту расходовать их на огневую завесу.
Трое леших подсадили Михася и сержантов на крупы своих коней, и отряд помчался к распахнувшимся перед ними городским воротам.
За воротами Пскова Том Мэрдок еще более укрепился в своем мнении, что он знаком с каждым вторым жителем России, поскольку им навстречу с распростертыми объятиями кинулись Желток и Олежа. После всех приветствий и радостных восклицаний лешие и их боевые товарищи нестройной колонной двинулись к месту дислокации дружины Лесного Стана, то есть к княжескому двору. Впереди двигались герои дня: Михась, прижимавший к груди шкатулку, и два отставных сержанта английской морской пехоты.
Когда возбуждение от нежданной встречи слегка поутихло, Разик, ехавший бок о бок с Михасем, наконец, спросил:
– Что за драгоценный трофей ты прихватил, вырываясь из плена, брат?
– Я дал слово передать эту шкатулку лично воеводе, – твердо произнес Михась. – Помоги мне попасть к нему как можно быстрее.
Разик пристально взглянул в лицо другу. Михась выглядел как-то странно и говорил будто бы чужим голосом.
«Наверное, контузия, – подумал Разик. – Ничего, скоро пройдет». А вслух произнес:
– Может быть, ты все же соблаговолишь объяснить своему непосредственному начальнику, что именно и зачем ты собираешься вручить воеводе?
– Нет, – первый раз в жизни нарушив субординацию, отрезал Михась. – Я все скажу только воеводе. Я дал слово.
Разик вновь озадаченно воззрился на друга. Они были неразлучны с самого детства, и Разик, разумеется, знал, что понятие чести было для Михася не пустым звуком, а сутью его прямой и цельной, как кусок гранита, натуры. И если уж Михась дал слово, то он умрет, но сдержит свое обещание.
Вообще-то Разик не видел ничего плохого в том, что Михась – вырвавшийся из вражеского плена герой – передаст воеводе какую-то там шкатулку. Конечно, следовало бы расспросить Михася более подробно и о поединке, в результате которого он завоевал себе свободу, и о самой шкатулке. Но Разик знал, что если Михась уперся, да еще в вопросах чести, то давить на него бесполезно. Эх, посоветоваться бы с Фролом! Но особник, как на грех, еще пять дней тому назад отбыл на озеро на свое очередное тайное мероприятие.
