– Сейчас, как это ни печально, совсем другие ценности на первом плане. Все поголовно говорят об экономическом кризисе, а по-моему, налицо кризис нравов.
– Согласна с вами. И все-таки, – я не спешила выпускать из виду зацепку, показавшуюся мне единственным шансом спасти здание, – вот вы сказали, что здесь был пансион благородных девиц… Мне кажется, это уже дает основание причислить его к историческим памятникам. В Горовске не так уж много старинных зданий осталось. Мне кажется, на это надо обратить внимание соответствующих органов.
– Пустое, – отмахнулась Анна Петровна, – здесь уже никто и не помнит историю. А я знаю про этот пансион, потому что моя прабабушка в нем обучалась.
– В архиве наверняка есть об этом сведения.
– Несколько лет назад наш учитель истории с головой зарылся в городском архиве, пытаясь отыскать информацию о прошлом нашего здания, чтобы сделать стенд. Увы, самые ранние документы датированы сорок вторым годом, а все, что было до этого, кануло в Лету.
– Жалко, но ничего, я попробую сделать запрос в областной архив.
– Полина Андреевна, вы так много для нас делаете! Даже не знаю, как вас благодарить.
– Ну, что вы, какая благодарность! Я ничего особенного не делаю. Давайте ваши черновики, – попросила я, поспешив замять эту тему.
* * *
На следующий день с утра пораньше мне позвонила Алинка и спросила:
– Полина, ну так ты созрела насчет «Максима»?
– Подожди, а «Максим» – это кто?
– Не кто, а что, – поправила меня Нечаева. – «Максим» – это супермаркет, недавно открывшийся в областном центре. Я же говорила тебе о нем по телефону.
– Извини, я забыла.
– Поля, давай съездим сегодня в областной центр, целенаправленно в «Максим», – предложила Алина.
– Судя по названию, это чисто мужская территория.
– Ошибаешься. Просто там все по максимуму.
– В том числе цены?
– Полина, не прибедняйся!
– Ладно, – согласилась я, хотя ходить с Нечаевой по магазинам – это совершенно невыносимая пытка.
Моя подруга, твердо уверенная в том, что стиль делают модные бренды, даже в самых дорогих бутиках без всякого стеснения выворачивает брюки, юбки, блузки наизнанку и проверяет их принадлежность к той или иной марке, будто собирается носить лейблами наружу. Потом, набрав кучу дорогущих шмоток, она часа на два, а то и на три застревает в примерочной кабинке, но в итоге может ничего не купить. Не потому что дорого, а потому что предварительно отобранные ею вещи не сочетаются друг с другом или вообще не нужны Алинке.
– Полина, ты прелесть! Заезжай за мной немедленно. Я жду, – сказала Нечаева и отключилась.
Собравшись, я предупредила дедулю, что меня не будет дома весь день, села в «Мини-купер» и поехала за подружкой. Запрыгнув ко мне в машину, она принялась безудержно изливать мне свою душу:
– Чтоб я еще кому-нибудь стала рекламировать свою педикюршу! Никогда!
– А что такое?
– Поля, представляешь, я вчера оказалась в очереди позади тех, кому дала ее телефон!
– И что?
– Нет, Полина, ты все-таки такая странная!
Я не стала спорить, тем более что Алинка тут же перепрыгнула на другую тему. Все два часа, пока мы ехали из Горовска в областной центр, она потихоньку выклевывала мне мозги своей суматошной болтовней. Но что еще ждало меня впереди! Мои слова о том, что в «Максим» я пойти не смогу, поскольку у меня есть другие, более важные дела, Нечаева не расслышала, схватила меня за руку и потащила вперед, к двери, украшенной воздушными шариками. Пришлось составить ей компанию. Впрочем, все было, как всегда.
– Хорошая юбка, но у меня уже есть штуки три или четыре в том же стиле и цвете. Я хотела что-нибудь совершенно другое.
– Слушай ты, жертва рекламной бомбежки, надо было на фасон и цвет смотреть, а не на фамилию модельера!
Нечаева сначала фыркнула, а потом согласилась со мной, сказав, что в следующем бутике так и сделает.
– Алина, мне надо оставить тебя на часок. У меня тут есть одно дельце…
– Если ты в салон красоты, что на первом этаже, то я с тобой.
– Нет, мне в архив позарез надо заскочить.
– В архив? – Нечаева опешила. – Зачем?
– Я сейчас одним делом занимаюсь, надо кое-какие документы разыскать, – пояснила я.
– Ну, хорошо, в архив иди одна, – милостиво разрешила подружка, остановив свой взгляд на высоком мужчине, разглядывающем джемпер на манекене.
– Как освобожусь, позвоню, – сказала я, но Алинка, кажется, меня не расслышала. Она устремилась к эскалатору, ведущему наверх. Туда же секунду назад направился объект, попавший в зону особого внимания моей влюбчивой подружки. Я стала спускаться вниз…
Когда я работала юрисконсультом на кирпичном заводе, мне доводилось делать запросы в областном архиве, так что его местонахождение и царящие там порядки мне были хорошо известны. Выстояв очередь из трех человек, я подала женщине в окошке заполненный бланк.
– Такую информацию мы сможем вам подобрать не раньше следующего вторника. Вас это устраивает?
– Конечно.
Выйдя из архива, я позвонила Алинке, убедилась, что она все еще находится в «Максиме», и поехала туда, чтобы со спокойной душой отдаться совместному шопингу. Нечаева первым делом продемонстрировала мне свой трофей – черную визитку, тисненную золотыми буквами.
– Чья это? – не сразу догадалась я.
– Помнишь того мужчину у манекена? Он искал здесь джемпер, а нашел меня.
– Скорее уж не он тебя, а ты его.
– Какая разница? Представляешь, а он горовчанин!
– Поразительно.
– Ладно, пойдем, я там себе такую блузку приглядела!
Пытка совместным шопингом была продолжена.
* * *
На следующий день я вплотную занималась интернатом. Строчила письма в разные федеральные органы, потому что все местные инстанции Самойленко и ее группа поддержки уже прошли.
– Полина Андреевна, можно задать вам интимный вопрос? – спросила меня Анна Петровна, подписав письма.
– Конечно.
– Почему вы все это делаете?
– В смысле?
– У вас есть родственники или знакомые, у которых ребенок здесь учится?
– Ну, одна знакомая у меня есть, – я вспомнила про Прошкину, – но мы с ней совсем недавно познакомились. Она мне и рассказала, что интернат закрывают. Скажу вам честно, я помогаю не только вам, но и детскому дому. Когда мне было четырнадцать лет, я стала круглой сиротой. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Правда, меня воспитывал дедушка…
