…Под этот гуманный Указ Президиума даже в местах лишения свободы за совершенные противоправные действия специально созданными комиссиями стали потихоньку сокращать сроки заключения, а кой-кого даже переводить со «строгого режима» на «общий».
Там же, если угодишь Стране Советов и людям, представляющим эту страну в местах исполнения наказаний, но ночующих по другую сторону сторожевых вышек, тебя могут и «расконвоировать»! А это почти половина свободы. Все зависит от фантазии расконвоированного.
Ну, а уж если и мечтать — так ни в чем себе не отказывать!
Там возможно и УДО — «Условно-досрочное освобождение»…
И заключенный Алимханов Рифкат Шаяхметович, осужденный на двенадцать лет лишения свободы в колонии «строгого режима», с очень положительными характеристиками в личном деле, оказался между Сольвычегодском и Котласом в другой исправительной колонии. Уже «общего режима».
Честно говоря — один хрен. Только жуется легче. И на шестьсот километров ближе к Ленинграду. Не так холодно.
Одновременно с официальным личным делом всем «буграм» этой новой общережимной зоны, совершенно непонятным образом, от Онежского «строгача» пришла грозная «малява». Из которой стало известно, что если кто-нибудь захочет «опустить» Рафика-мотоциклиста…
Ну, сами понимаете, как.
То этому педриле-кобелю — сразу же отрезать яйца со всем его беспокойным хозяйством!
И еще. Не приведи господь как-нибудь обозвать Рафика-мотоциклиста.
Далее шел длинный перечень оскорблений, которые в разговоре с Рафиком, на свое же несчастье, может употребить какая-нибудь неученая приблатненная «сявка» с единственной «ходкой». Или еще того хуже — «петух». Тем сразу — заточку в «очко», и рылом в парашу!
…Два отряда этой колонии работали на прокладке, как утверждало начальство, газопровода. Рыли тракторными ковшами глубокие траншеи, сваривали толстенные трубы между собой и опускали их туда.
А потом двадцатитонным бульдозером с ножом широкого захвата, а нож и сам весил тонн семнадцать-восемнадцать, сбрасывали в траншею весь отвал земли, которую недавно оттуда вырыли. Засыплют этот участок траншеи, укатают еще рыхлую землю тяжеленными гусеницами вровень с нетронутым земным покровом и дальше двинутся…
Поговаривали, что это вовсе и не газопровод, а чего-то там жутко стратегическое, военно-секретное, и будто по окончании работ всех, кто был на этом трубопроводе, втихаря отстреляют. Как и положено — уберут свидетелей и участников.
Очень, очень многие «воровские» законы произрастали из законов государственных. Иногда, бывало, просто не отличить…
Кто верил, кто не верил. Ибо нет больших врунов и фантазеров, собранных в одно время, в одном месте, чем свора заключенных, опоясанных единой бухтой колючей проволоки, с вышками, прожекторами и автоматчиками.
Рафик поразмыслил логически, сопоставил что-то с чем-то и ни в какую секретность не поверил.
Сел за рычаги многоцелевого гусеничного бульдозера «Б-12» и проработал на нем четыре месяца. А потом, как и в «строгаче», его перевели в ремонтную зону парка автотракторной техники.
— А то мы как из пушки по воробьям херачим, — сказал зампотех колонии подполковник Хачикян. — Он механик, каких поискать!
Даже докладную начальнику колонии написал с ходатайством на расконвоирование заключенного Алимханова Р. Ш. «Основание — необходимость свободного передвижения данного заключенного для непосредственной связи с авто-тракторными предприятиями Котласа, Сольвычегодска и Коряжмы на предмет приобретения запасных частей для парка рабочей техники колонии, а также закупки специальной литературы по обслуживанию вышеупомянутой техники».
Не пил Рафик, не курил. Иногда чифирьком «задвигался». «По фене — не ботал». Разговаривал со всеми нормально. Даже без матерного.
Читал много. А потом прочитанное рассказывал. Слушали, развесив уши. Уважали. В благодарность наколки делали ему бесплатно. Некоторые Рафику не нравились. Но он помалкивал. Не хотел обидеть очередного «художника» — дареному коню в зубы не смотрят…
Тетя Фарида приезжала из Ленинграда. Черт-те что навезла своему любимому племяннику! Где уж она все это тогда достала в пустом Ленинграде — одному богу известно! Часть Рафик отнес в ремонтную зону своим слесарям, часть — в барак…
Показала тетя Фарида, по тем временам, диво-дивное — визитную карточку. Адвоката по уголовным делам Степанова Константина Сергеевича.
Недели две тому назад сел к ней в будку этот адвокат, вроде как полуботинки почистить. Заграничные. Шнурки коричневые купил, баночку гуталина водостойкого (тетя Фарида его сама варила), кой-чего поспрашивал и сказал, что хочет поднять дело ее племянника Рифката Алимханова. И послать его на доследование. Не самого Рифката, а дело. Вроде бы сейчас как раз момент подходящий. То ли в Политбюро кто-то новый пришел, то ли кто-то из празднично-мавзолейных ребят помер…
Когда тетя Фарида спросила — сколько это будет стоить, тот только и сказал — «Ничего».
— Наверное, жулик какой-нибудь, — сказала тетя Фарида, немножко поплакала и уехала обратно в Ленинград…
…Ночь. Дышат белые полупрозрачные занавески. То вздохнут, то выдохнут на огромном, почти в целую стену, окне палаты онкологического отделения. Наверное, не очень плотно закрыта одна из створок окна…
Маленький желтый свет ночника выхватывает из темноты седой затылок Рифката и часть шеи с синей татуировкой. В руке он держит свою спасительную кнопочку. С каждым часом она ему все нужнее и нужнее…
Лежать не может. Если ложится, чудо-машина почти не помогает. Головная часть кровати, принимающей любые конфигурации и положения, приподнята. Рифкат сидит, обложенный подушками, ни на секунду не выпуская из рук кнопочки, впрыскивающей обезболивающий препарат прямо в его позвоночник…
Да и Кирилл Петрович не спит. После очередного мучительного сеанса химиотерапии, после того как, изломанный болью во всех суставах, он наконец, отблевался серой тяжелой слизью, откашлялся печеночной горечью с красными кровавыми прожилками, принял успокоительные и снотворные таблетки, сна все равно не было ни в одном глазу.
Лежал, уставившись в потолок, слушал глухой голос Рафика.
— Ты, Кира, не думай, что я тебе рассказываю, как хорошо там было… Просто не хочу, чтобы ты переживал и нервничал. Тебе еще знаешь сколько сил после операции потребуется?.. И потом, хрен ли я тебя буду мучить подробностями? Ты же, наверное, и Солженицына читал, и Шаламова, и… Кто только не писал про это?!. А сейчас еще и эти разноцветные книжки пошли, сериалы всякие по ящику… Врут, конечно, много. Особенно бабы. Были, конечно, нормальные… Вламывали, как лошади, в своих женских зонах, бедняги. А сколько было таких, что у начальничков полы мыли? А это что значит? Сам понимаешь. Но все равно, не знаю, как сейчас… Погоди!
Рафик от боли сжался в комочек, нажал на кнопку, выдохнул с хрипом:
