Прохоренко уважительно оценил количество водки, купленной Тепловым, пожал ему руку, пожелал счастливого пути.
Прости меня, Зоенька… Я тебя очень люблю.
До Сан-Франциско летели почти шесть часов.
Вся советская делегация сидела в хвосте самолета. В воздухе вели себя более чем скромно. На весь перелет ушло всего три бутылки «Столичной». Очень неплохо выпил Лешка Баршай. Пару рюмочек преломил даже руководитель делегации — Народный… ну, и так далее…
Была искренне удивлена превосходным вкусом русской водки и шестидесятилетняя Соня Дурново — далекий потомок министра иностранных дел России до семнадцатого года. Не закусывая, она пила водку маленькими глоточками и одну рюмочку растянула часа на полтора.
Липовый представитель «Совэкспортфильма» Анатолий Викторович заказал у стюарда бокал красного вина и присоединился к общей гулянке.
Две рюмки выпила некрасивая и неожиданно превосходно говорящая по-английски Ася Курмангалиева — юная режиссерша какой-то среднеазиатской студии. Она сняла небольшой восхитительный фильм об огромной сторожевой собаке, которая в горах вместе со своими щенятами выкормила сироту-ягненка.
В Америку этот «национальный кадр» сопровождал, конечно же, секретарь их местного Союза кинематографистов — бывший крупный партийный работник широкого масштаба, в прошлом — ответственный за все очистные сооружения республики.
«Интуристовская» Нина пить отказалась наотрез. Она сидела у окна и что-то вязала, вязала, вязала. Наверное, ей ужасно не хотелось вынимать свой фантастический зад из уютного самолетного кресла, куда она при посадке втиснулась с невероятным трудом.
Часа через два все уже очень устали и разбрелись по своим местам. Вместе остались только четверо — Теплов, Воронин, Лешка Баршай и Анатолий Викторович со своим нескончаемым бокалом красного вина.
Лешка был пьян и слезлив. Хватал Теплова и Воронина за руки, тыкал пальцем в Анатолия Викторовича:
— Ребята! Мы же с вами были и в Варшаве, и в этом… Ну, как его? Вместе! Ну, объясните вы ему… Вы ж меня знаете! Объясните вы ему, едрена вошь, что я — потенциальный возвращенец!!! У меня же мама там! А он все время сопровождает меня! Я на минутку не могу здесь один остаться! Я понимаю, это его работа… Извините, Толя, что я о вас — в третьем лице. Но всему же есть предел! А я как-никак прошу прощения, но человек творческий… Мне иногда нужно хоть полчаса побыть с собой наедине. Ну, нельзя же так! Лучше б я вообще никуда не поехал! День и ночь…
— День-ночь, день-ночь мы идем по Африке,
День-ночь, день-ночь все по той же Африке.
Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог… —
спел Кирилл.
Воронин держал третью бутылку «Столичной» с остатками водки.
— Слышь, Толик… Ты не дрейфь, — грубовато произнес Серега, обращаясь к Анатолию Викторовичу. — Лешка у них не останется. Он из хорошей московской еврейской интеллигентной семьи. Он сам прекрасно понимает, что таких режиссеров, как мы с ним, у америкашек — раком до Москвы не переставить.
— Ну зачем вы так? — огорчился Анатолий Викторович. — Ваши фильмы были отобраны их фестивальной комиссией, а это значит…
— Да ни хера это не значит, — сказал Кирилл Теплов. — Мы, русские, для них — экзотика, Анатолий Викторович. Не более. Вот им и занятно посмотреть, как это можно снимать приличные картинки в условиях тотальной… Как бы это вам помягче сказать? Разлей остатки, Серега!
В Сан-Франциско их поселили в самом центре, в каком-то очень занятном «Отеле морских пехотинцев». Кажется, у него было еще какое-то название, но Кирилл Петрович уже и не помнил. А карточку отеля потерял сразу же, как только ему вручили ее вместе с ключами от номера.
Весь приемный холл и все номера клиентов были увешаны компасами, штурвалами, рындами, фотографиями героев прошлых лет и войн, изображениями десантных судов, образцами морских узлов, моделями военных катеров и разной атрибутикой яхт-клубов и всяких суровых военно-морских публичных учреждений…
Все было по-флотски чистенько, очень уютно и предельно вежливо.
Да и сам этот превосходно организованный фестиваль был редчайшим явлением среди тучи международных кинофестивалей, в конечном итоге превращавшихся в политизированно-коммерческое состязание художественного кино разных стран с несовпадающими идеологиями…
Редчайшим — потому что документальные ленты, а уж тем паче — научно-популярные всегда стояли за обочиной «художественного» кинематографа. Даже самые лучшие документальные образцы никогда не пользовались такой популярностью и такими доходами, как средненький, но кассовый фильмик о смелых ковбоях, благородных сыщиках и роковых красотках в мелодрамах далекого псевдоисторического прошлого с современными дамскими прическами…
Фестиваль документальных фильмов в Сан-Франциско проходил сразу в двух местах — в очень популярном кинотеатре «Кабуки», — туда продавали билеты, и там шли просто все фильмы из всех стран.
А для заседания жюри и просмотра картин, выставленных на конкурс, был предоставлен старый кинотеатр «Кастро» — почти на скрещении Маркет-стрит и Касгро-стрит, в известнейшем клубном месте сборищ всех педерастов и лесбиянок Сан-Франциско и его окрестностей.
…Это был триумф советского документального кинематографа!
Все три приза были присуждены русским фильмам. Первый приз получили «Уссурийцы» — картина о тигроловах, сделанная Серегой Ворониным и Кириллом Тепловым. Второй приз — Ася Курмангалиева со своим среднеазиатским фильмом о любви большой собаки к маленькому ягненку, и Третий приз получила картина Лешки Баршая «Докер»!
— Я бы места распределил так, — сказал сильно нетрезвый Серега Воронин. — Первый приз — Аське… В такой опасной теме проще пареной репы свалиться в пошлую слюнтяйскую патоку и сделать из этого матерьяла сентиментальное, душещипательное варево. А девка сумела очень иронично и подлинно философски узреть близость несовместимого и…
Замолчал на три секунды и удивленно добавил:
— Черт побери! Из этой фразы мне уже никогда не выпутаться… Второй приз — Лешке. Знали б они русский! А то — титры. Говно это, а не перевод! И Третий приз — наш. За новый прием в документальной кинодраматургии — автор сценария все время в кадре… Теперь все будут думать, что в перерывах между съемками русские кинематографисты ходят в тайгу за тиграми, а в средней полосе нашей необъятной — на медведя с рогатиной.
В «Уссурийцах», фильме о профессиональных тигроловах, Теплов волей-неволей действительно оказался в каждом кадре.
Дело в том, что на отлов живого огромного тигра весом килограммов в триста — триста тридцать в морозную и заснеженную уссурийскую тайгу на месяц, на полтора — это уж как повезет… — должны были отправиться вшестером. Четверо настоящих тигроловов — Иннокентий Малых, его брат — Василий Малых и два здоровенных сына Иннокентия. Двадцатилетний Вовка и двадцатитрехлетний Колька. А с ними — режиссер-оператор Сергей Воронин и сценарист — Кирилл Теплов.
