– «Немедленно унесите ребенка!» — «Так она же спит!» — «Унесите, я вам сказала!»… Меня куда-то везут… Мне дают ручку и бумагу. «Пиши: я, Любимова Юлиана Борисовна, зная о том, что у меня внутриутробная инфекция, скрыла это от врачей родильного дома. Подпиши здесь».
– Что потом?
– Ангелина Романовна забрала бумагу, сложила ее и унесла…
– А ты? Юлиана, что делаешь ты?
– Я легла на кровать… Я хочу спать… Я очень устала… Я легла на кровать… Я хочу спать…
– Полина, по-моему, это все. Вряд ли она способна сказать что-то еще.
Мы с Алиной шепотом посовещались и решили, что на этом сеанс можно закончить.
– Сейчас я досчитаю до пяти, ты проснешься и откроешь глаза. Раз… Два…
Алина, как заправский гипнотизер, простерла руку над уснувшей в кресле Юлианой. Та продолжала сидеть с закрытыми глазами и не шевелилась.
– Три… Четыре… Пять!
Юлька не шелохнулась.
– Черт! Опять что-то не сработало! — досадливо воскликнула Алина.
– Что значит — «не сработало»? Давай буди ее как-нибудь!
– Попробую еще раз. Сейчас я досчитаю до пяти, ты проснешься и откроешь глаза. Раз… Два…
Я следила за Юлькой, но та продолжала сидеть, как каменное изваяние.
– Три… Четыре… Пять!
Ноль эмоций.
– Почему-то усыплять я могу очень хорошо, а вот будить — как-то не очень… — виноватым голосом пожаловалась Алина.
– Как это «не очень»?! Буди ее скорей, скоро Раиса Константиновна придет! Представляешь, что будет, если она увидит свою дочь в глубоком трансе!
– Хорошо, я попробую еще…
– Настройся! Вспомни, как там тебя твой Виктор Фридрихович учил!
– Генрихович!
– Тем более. Давай, давай, Алина, буди ее, ты же можешь! — вдохновляла я подругу.
– Так, сейчас… Значит, когда я досчитаю до пяти…
Вот так она и меня, наверное, пыталась разбудить. А я об этом просто не знала. Я лежала в роддоме и любовалась своей дочкой…
– Четыре… Пять!
Алина рявкнула так, что даже я вздрогнула. Юлиана наконец проснулась. Если кто-то из их соседей спал — думаю, они тоже в ошеломлении открыли сонные глаза.
– Фу… Ой, дайте мне кофейку… — Алина кинулась к столу.
– Что происходит?.. — Юлька смотрела на нас удивленно.
– Нет, все нормально, видишь: кофе пьем…
Да уж, нормально, подумала я. Для нас, ненормальных!
Мы рассказали Любимовой о том, что она нам поведала в своем трансе.
– Правда? А я ничего этого совсем не помню… Девочки, если я подписала такую бумагу, значит, теперь бесполезно вообще что-то доказывать! — сказала она.
– Мы и не собираемся никому ничего доказывать. Будем действовать другими методами, — я тоже налила себе кофе.
– Какими?
– Сегодня вечером состоится передача денег товарищу старшему лейтенанту…
– Кто это ему передаст деньги? И за что?
– Юль, не лезь поперед батьки… Это тебя не касается. Я нашла человека, у которого Хомяков вымогает взятку.
– И большую?
– Приличную. Двести пятьдесят тысяч.
– Ого! Вот так запросы у нашего товарища следователя! Кто же этот бедолага, чей кошелек Хомяков решил облегчить на такую, прямо скажем, нехилую сумму?
– Неважно. Есть один такой. Ни за что пострадал мужик. Разнял дерущихся парней и сам оказался замешан, и не просто замешан. Хомяков грозит ему пятью годами тюрьмы за применение в драке холодного оружия.
– Вот и делай после этого людям добро! — заключила Алина.
– Так вот, — продолжила я, — этот драчливый мужик сегодня должен передать нашему доблестному блюстителю законности деньги — и при этом заснять все происходящее скрытой камерой…
– Он прямо с камерой в кабинет к Хомякову притащится?! — разинула рот Юлька.
– Ага, и кучу репортеров с собой приведет! А Хомяков им интервью даст, как он брал взятку и как при этом ему было стыдно…
– Девочки, ну хватит! Короче, Полина…
– Если короче, то шантажировать Хомякова этой записью теперь уже начнем мы. И мы будем вымогать у него деньги! Пусть сам побудет в эдакой шкуре…
– Классно придумано!
– Сколько ты собираешься у него «попросить»?
– Юль, ты что? «Попросить»! Мы же не нищие с паперти! Потребовать!!! Я правильно говорю, Полина?
– Да, именно, не просить, а потребовать, иначе, мол, мы обнародуем этот ролик в эфире, и тогда уже не видать Хомякову капитанских погон, как, впрочем, и лейтенантских тоже!
– Полин, и сколько же ты… потребуешь?
– Этого я еще не продумала. Вообще-то, в ресторане мой «бойфренд» хвалился, что он вот-вот купит квартиру в центре, да еще и двухкомнатную! — Алина, услышав от меня это, присвистнула. — Значит, денежки у него имеются. Можно смело назначить, я думаю… лимон! — заключила я.
– Ого! Это круто! — одобрительно прищелкнула языком Алина.
– А намекать мне, что я тронулась умом, и отказывать в возбуждении дела — не круто?! — возмутилась Юлиана. — Ты бы слышала, Алина, что только мне этот урод сказал, когда я пришла к нему в кабинет! До истерики меня довел…
– Я же сто раз говорила: все неприятности в жизни — от мужчин. А от мужчин-ментов — тем более. У них же зарплата маленькая, «а жить так хочется, как каждому из нас»!
– Да, вот эти-то «маленькие человеческие слабости» и толкают их на большие нечеловеческие поступки! Ну что, девочки, мы все обговорили, покидаем явочную квартиру?
– Ты, Юлиана, продолжаешь следить за своей лучшей подругой.
– Есть!
– Расползаемся по одному и, желательно, в разные стороны… Пароль — тот же!
Мы с Алиной, попрощавшись с хозяйкой, вышли на улицу.
– Ты хоть бабушку-алкоголичку отучила пить? — спросила я.
– Не сразу Москва строилась! Отучаю потихоньку. Я ведь не могу прийти к ней и сказать: «Сядьте и смотрите на маятник… Слушайте только мой голос…» Осваиваю новый метод — гипноз на расстоянии.
– Ну и как, получается?
– Честно говоря, пока не очень…
– Ничего, Алина, главное — верить в свои силы!
– Виктор Генрихович мне то же самое говорит. Мы с ним завтра собираемся ехать на семинар гипнотизеров и телекинезистов.
– Ого! Будешь двигать вещи взглядом?
– Я пока только учусь.
– Давай, быстрее учись, сможешь делать множество полезных вещей, например: двигать машины в пробках…
