– Нет, сначала я займусь патологоанатомом. Чует мое сердце, что этот крендель сыграл в твоей истории не последнюю роль. Ты ведь говоришь, они с Ангелиной часто встречаются?
– Да, несколько раз она у него ночевала.
– Вот видишь, значит, у них действительно близкие отношения. А для близкого человека можно многое сделать.
– Кто же способен на такой грех пойти — ребенка у матери забрать?! — вздохнула до того молчавшая мама Юлианы.
– Я думаю, он это сделал отнюдь не за «спасибо» и не за красивые глаза Ангелины Романовны, — сказала я.
– За деньги, что ли? — Раиса Константиновна возмутилась до глубины души.
– И причем немалые… А Ангелина поделилась не только с ним, но и с Хомяковым, чтобы он ее прикрыл, в случае чего.
– Откуда ты это знаешь, Полина?
– Не знаю — предполагаю. Но этот вывод напрашивается сам собой. В одиночку главврач не провернула бы такое дело. Думаю, заплатили какой-нибудь помощнице в роддоме… Да и ей самой достался хороший куш.
– Так, может, мы с нее и начнем? Вернее, продолжим?
– Нет, пока что я займусь патологоанатомом. И надо бы подключить Ярцева. Он до таких историй охоч.
Юлиана вздохнула:
– А мне так хотелось добраться, наконец, до Ангелины!
– Если тебя это утешит, обещаю: следующей будет она!
* * *
Лучше всего, конечно, устроиться работать в морг. Но директором меня туда не возьмут, секретаршей — тоже вряд ли, а санитаркой я и сама не пойду. Не смогу. Так что придется следить за Зосимовым Леонидом Максимовичем и таким образом добывать о нем информацию. И, возможно, мне придется подключить к этому процессу Ярцева.
А вот как установить у него прослушку? Похоже, это будет потруднее, чем в случае с Хомяковым. Под каким предлогом я попаду в морг? И не просто в морг, а в кабинет Леонида Максимовича. Да, задачка!
Что мне сказал о нем дядя Сережа? Что он — фрукт довольно интересный. В городском морге, где он работает, два года тому назад пропал труп ребенка, и Зосимов проходил по этому делу свидетелем.
Дельце-то было, прямо скажем, тухленьким! В морге пропал труп! Это ж надо такому случиться! Я еще понимаю, когда в роддоме пропадает ребенок. Живой, он кому-то нужен. А тут труп, да еще детский. Точнее, тело грудного ребенка. Лежал себе труп в холодильнике, лежал, а потом — исчез. Поневоле поверишь словам Любови Ивановны, что его продали, чтобы выдать кому-то взамен живого ребенка.
Но это означает… Только одно: живого ребенка тоже кому-то отдали, как и ребенка Юлианы! А наш Леонид Максимович, стало быть, выступал свидетелем? Силен!
Нет, одной мне с этим не справиться, надо задействовать Ярцева.
Антон сразу ответил на мой звонок:
– Приезжай, поговорим в редакции. Я сейчас отойти не могу, статью одну заканчиваю. Так что всех принимаю у себя.
Через час я была у Антона в редакции.
Мы уединились в какой-то комнатенке, он налил мне солидную чашку кофе. И хотя растворимый я не пью принципиально, но тут уж было не до капризов.
– Антон, помнишь, ты говорил, что полтора-два года тому назад ты занимался роддомом?
– Было дело.
– Там произошла одна не очень красивая история? Умер ребенок, и матери его, кажется, не отдали?
– Да. Ей сказали, что у нее родился урод. В общем, женщину, как я понял, запугали, да так, что она и сама не захотела его взять, оставила в роддоме и ушла.
– Она потом лечилась у психиатра?
– Целых полгода. У нее что-то с головой произошло на нервной почве. Но потом, говорят, она вылечилась. Даже второго родила… Да я тебе уже рассказывал об этом.
– Я хочу кое-что уточнить. Дело в том, что я сейчас занимаюсь одним патологоанатомом, и у него в морге тоже произошла не очень красивая история с пропажей трупа. Да еще и детского, а точнее, трупа грудного ребенка.
– Жуть!
– Что еще тебе удалось нарыть?
– Да ничего особенного. Я ведь говорил, я даже статью тогда не стал писать, материала было мало.
– Как все это началось?
– Позвонил муж этой женщины и рассказал, что у его жены родился мертвый ребенок. И он подозревает, что врачи что-то там такое напортачили. Я покопался в этом деле, но ничего подозрительного не нарыл. Как оказалось, женщина эта была наркоманкой. Во время беременности она принимала какой-то препарат, послабее обычного наркотика, но он тем не менее кайф давал. Ну, она и докайфовалась. Ребенок родился мертвым… Женщина это событие перенесла очень тяжело. Говорят, муж заставил ее лечиться. Зато второго она нормально родила, я уж не знаю, больного ли, но, во всяком случае, живого. Мамочка успокоилась.
– Как у них сейчас дела обстоят?
– Вроде все нормально… Ты хочешь связать эти два случая?
– Антон, я пока не знаю, но, согласись, все это очень подозрительно!
– Ты о умершем ребенке?
– Я о пропавшем.
– Как же они между собой связаны? Тот родился мертвым в роддоме…
– Но ведь его не отдали родителям! Уговорили не забирать его — и не отдали. Оставили себе.
– Да, таких, я слышал, изучают студенты-медики.
– Или отдают взамен умерших — живых…
– Что?! Полина, ты что сейчас сказала?
– Антон, смотри: два года тому назад в морге пропал трупик грудничка. Представь себе, что в это время у какой-то женщины в роддоме родился здоровый ребенок, но ей сказали, что он умер, и в качестве доказательства предъявили ей труп. Роженица поплакала, похоронила чужого ребенка…
– Нет, Полина, это уже слишком!..
– …а ее родной, живой и здоровый ребеночек живет где-то в другом месте, у чужих людей, где жена не могла родить сама, но, заплатив главврачу роддома…
– Это просто жуткий детектив какой-то!
– Можно подумать, что тебе по роду твоей деятельности не приходилось встречаться ни с чем подобным!
– Да нет, приходилось, конечно, но…
– Антон, у моей подруги — точно такая же ситуация. Она недавно родила в первом роддоме, заметь: в первом! Та женщина, о которой ты собирался писать, тоже там рожала?
– Да, но она была наркоманкой!
– Но второго-то она родила живым! И потом, кто сказал, что она — наркоманка? Врачи? А если им было выгодно это утверждать, чтобы спихнуть на нее вину за смерть ее же ребенка? Антон, важен сам факт: в морге пропал труп грудного ребенка! Его не нашли. Дело-то до сих пор «висит»! А у моей подруги история — хоть плачь! Если твоя наркоманка еще могла загубить свое дитя этими «слабыми» наркотическими препаратами, то моя-то подруга ничего подобного никогда не принимала. Она была здорова, на учет встала сразу же и наблюдалась до последнего дня. И с ее ребенком все было хорошо. В тот день, когда он должен был родиться, он, по ее словам, сильно толкался, значит, был жив. А ей сказали, что ребенок родился мертвым, причем умер он якобы от какой-то внутриутробной инфекции! Еще у нее во чреве! Когда же он успел бы умереть, если перед самыми схватками толкался? И почему тогда эта инфекция не убила его раньше, а только в самый последний миг, когда у нее уже схватки начались? Да и инфекция эта…
