А она «потухла». Уже нет той горделивой осанки и холодности во взгляде, высокомерия и уверенности в движениях. Еще бы! Двое ее покровителей и верных помощников пропали без вести, и она даже не знает, что с ними… Ходит, опустив плечи, взгляд испуганный, вид какой-то жалкий.
Но вот она вышла на Дорожную улицу, завернула к дому номер тридцать один. Здесь когда-то жил Леонид Максимович, ее возлюбленный. Ангелина Романовна вошла в подъезд, я — за ней. Должно быть, она не придала значения тому, что романтическая девушка с торчавшей из-под воротника косичкой и букетом цветов преследует ее, чему-то мечтательно улыбаясь. Образ счастливой дурочки. Сколько раз он помогал мне!
Жудина вставила ключ в замочную скважину. Поворот ключа, второй… Теперь — нижний ключ. Я продолжала подниматься по ступеням все выше, уходя от Жудиной все дальше… Поворот второго ключа. Дверь открывается…
В этот момент я подскочила к ней сзади, втолкнула Ангелину Романовну в квартиру и влетела туда сама, быстро захлопнув дверь. Мы с главврачом остались в квартире одни.
Она не успела даже вскрикнуть. Я прыснула ей в лицо из баллончика едкой смесью. Сама же закрыла плотно глаза и постаралась не дышать. Жудина закричала, закашляла, слезы полились у нее из глаз… Я втолкнула ее в комнату, заломила руки назад и связала их. Потом я подбежала к балкону, открыла его и только тут вдохнула свежий воздух, ворвавшийся в комнату.
Дело сделано! Жудина со связанными руками сидела на полу и кашляла. Из ее глаз продолжали катиться слезы. Я достала свой телефон.
– Алина, приезжай, птичка в клетке. Улица Дорожная, тридцать один, квартира пятьдесят.
– Кто вы, что вам надо? — сквозь слезы и кашель хрипло спросила Жудина.
– Догадайтесь с трех раз!
– Только не убивайте! Давайте договоримся…
– О чем? С вами уже пытались разговаривать, но вы не пожелали. Тогда, у роддома, помните? За вами бежали две женщины, у одной из них родился якобы мертвый ребенок. Вы просто проигнорировали нас. А напрасно!
– Я дам вам денег… Умоляю! Не убивайте…
– Сколько же, интересно, вы нам заплатите?
– Двести тысяч…
Я рассмеялась так громко, что Жудина съежилась от испуга.
– И две квартиры в придачу? Вашу и вашей сестры? А жить-то вы где намерены, Ангелина Романовна? Никак, вы домишко себе достраиваете в коттеджном поселке? Не получилось пожить там с Леонидом Максимовичем, с этим кобелем… Ну ничего.
– Я дам пятьсот, пятьсот тысяч, слышите?! Отпустите! Я перепишу на вас дом…
– У меня свой есть.
Я прошла в кухню. Смотрела в окно и ждала, когда Алина приедет. Сидеть возле раскисшей как квашня главврачихи мне было противно. Увидев, что по двору идет Нечаева, я пошла открывать.
– …Я дам вам денег… Я перепишу на вас дом… У меня есть драгоценности… Пощадите… — доносилось из комнаты.
Алина вбежала в квартиру, сразу же оценив обстановку.
– Она в комнате?
– Да. Слышишь, чем меня стараются купить?
– Что она там про дом говорит?
– Обещает дом переписать на меня, если я отпущу ее.
– А какой дом? Большой, хороший?
– Коттедж в нашем поселке, только немного недостроенный.
– Слушай, может, пусть она его на меня перепишет? Буду жить с тобой по соседству, в одном поселке…
– Будешь, будешь! У тебя все готово? Идем…
Мы вошли в комнату. Ангелина Романовна так и сидела на полу. У нее были очень красные глаза, все еще слезившиеся.
– Полина, ну как тут можно работать? Смотри, клиент какой!
– …Я на вас дом перепишу… Отпустите… Не убивайте… Я на вас дом перепишу… Отпустите…
– Слушай, Полина, она какая-то чудненькая… По-моему, она от страха того… тронулась. Как же мне ее теперь загипнотизировать?
– Так же, как и всех! Начинай!
– А если у меня не получится?
– Пробуй до тех пор, пока точно получится.
– Ой… Сейчас… Так! Смотрите на шарик. Сейчас я досчитаю до пяти, и вы уснете… Раз… Вам тепло… Два… Ваше тело теплое, тяжелое… Три…
Алина «колдовала» с Жудиной, а я наблюдала за ними.
– Пять!
Я даже вздрогнула. Посмотрела на Ангелину Романовну. Та сидела, закрыв глаза, и, похоже, спала.
– Спит? Алина, проверь!
– Да спит, точняк. Что теперь-то?
– Теперь говори ей, как мне тогда… что у нее есть ребенок, но она его только что родила… а потом потеряла. Нет, лучше так: у нее его забрали. Да, да, забрали. И пусть поищет.
– У вас родился ребенок, — начала Алина каким-то загробным голосом, — хороший, здоровый ребенок. Мальчик. Вес — три килограмма шестьсот граммов… Рост — пятьдесят сантиметров…
У меня по всему телу побежали мурашки. Алина внушала Ангелине, что ребенка надо найти, что он где-то есть, но далеко… Его кто-то забрал. Это очень плохие люди! Ребенка надо вернуть… Это продолжалось пару минут. Потом Нечаева сказала:
– Сейчас я досчитаю до пяти, и вы проснетесь… Раз…
– Подожди!
Я подошла к Жудиной, развязала ее, вынула из ее карманов все документы, кошелек, сотовый, ключи от ее квартиры. Сумку я тоже прихватила, зачем она ей теперь? Обчистив таким образом жертву, я развязала ей руки и скомандовала Алине — продолжать.
Когда она произнесла последнее слово: «Пять!», Жудина медленно открыла глаза, посмотрела на нас удивленно, кое-как встала с пола. Потоптавшись на месте, она начала осматривать комнату, заглядывая во все шкафы и даже под диван.
– Вы что-то ищете? — спросила Алина.
– Тише! Говорите тише. Вы его разбудите…
– Кого? — поинтересовалась я.
– Моего ребенка. Он еще маленький, он спит… Куда-то они его спрятали… Забрали у меня и спрятали… Вы не видели здесь ребенка, маленького, в пеленках?
Мы обе отрицательно покачали головами.
– Надо поискать его на улице, — подсказала Алина.
– Да, на улице. Точно, они унесли его на улицу…
Жудина кинулась к двери, открыла ее и начала спускаться по лестнице.
– Идем-ка и мы с тобой отсюда, — сказала я, кладя вещи Жудиной в свою сумку.
– Полина, как ты думаешь, а мы не очень… того… Не перестарались с Ангелиной Романовной?
– Тебе ее жалко? Тогда вспомни, как убивалась Юлька. А еще лучше — представь на ее месте себя!
Мы ехали домой. Вдруг возле одного мусорного бака, стоявшего у магазина, я увидела моих давних знакомых, бомжей Васю и Люсю. Они проверяли содержимое бака, деловито копаясь в нем.
– Эй, ребята! Это не вы потеряли?
