А когда по нему лупят бронебойными из «мухи» или даже из обычного подствольного гранатомета — нет в этом «мерседесе» никакого спасения. Выброшенные на ветер деньги…
При таком серьезном, можно сказать, правительственном «заказе» никто никогда в живых не остается!..
* * *
Спустя два дня Мика в сандалиях, джинсах и рубашке с короткими рукавами закинул большую дорожную сумку и куртку в кабину «бич-бонанзы» и спросил у Альфреда:
— Повтори мне, пожалуйста, еще раз наш зарегистрированный воздушный позывной. Как ты вчера говорил?…
— Микас-Айленд-приват. Может быть, мне полететь с тобой?
— Нет. Не нужно. Я попрошу, чтобы «бонанзу» перегнали сюда — тебе останется только оплатить перегон и отправить пилота обратно на Крит. Ты знаешь, из каких денег… Пару дней проболтаюсь в Ираклионе, попытаюсь привести в порядок все банковские дела, а потом смотаюсь на недельку куда-нибудь отдохнуть. Мне нужно немножечко побыть одному. Ты хорошо запомнил коды наших кредитных карточек?
— Да. Они у меня есть в компьютере, в зашифрованном состоянии. Ты взял с собой телефон?
— Да. Ту самую «нокию». Звони мне. И поцелуй Пусси.
— Хорошо, Мика. И ты мне звони.
— Ты помнишь, где лежит твой паспорт?
— Помню… — Альфред вдруг почувствовал, что еще минута-другая, и он разрыдается.
— Теперь он тебе может понадобиться, — усмехнулся Мика.
— Я это знаю, — тихо ответил Альфред.
Мика легко влез в кабину «бич-бонанзы», пристегнулся ремнями и, прежде чем закрыть за собой дверь, подозвал Альфреда поближе к себе.
Альфред подошел вплотную к фюзеляжу. Мика высунулся из кабины, нагнулся, как маленького погладил его по голове и сказал:
— Если кто-нибудь при тебе будет утверждать, что БИОЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА НЕОГРАНИЧЕННЫ — не верь…
Захлопнул дверь кабины и запустил двигатель. Дал ему слегка разработаться, по старой летной привычке пошевелил элеронами, рулями глубины и высоты, чтобы убедиться, что с них сняты струбцины, увеличил обороты двигателя, снял «бонанзу» с тормозов и покатил в начало полосы.
Там Мика развернул машину против ветра, немного постоял, все усиливая и ускоряя обороты двигателя, а потом снял самолет с тормозов и «Бич-Бонанза А-36» пошел на взлет.
Вот тут-то Альфреду и показалось, что он видит Мику в последний раз…
… А Мика оторвал машину от полосы, четко прошел так называемое выдерживание — разгон самолета до максимальной взлетной скорости метрах в двух-трех над землей, затем — вопреки всем наставлениям и инструкциям — по-пижонски убрал шасси и только потом плавно потянул штурвал на себя, стремительно уходя в высоту синего-синего неба…
* * *
На подходе к Ираклиону со стороны моря Мика на своем препаршивейшем английском запросил по радио условия посадки, а ему на хорошем английском эту посадку разрешили, выдав эшелон подхода, скорость и направление ветра, курс захода на полосу для частных самолетов.
Уже в зоне видимости Мика снова запросил подтверждение разрешения посадки. Диспетчер поблагодарил его за аккуратность и сообщил номер рулежной дорожки к стоянке прилетающих «приватов» — частников.
Мика зашел на полосу и, как раньше говорили в авиации, не посадил машину, а просто-таки «притер» «бич-бонанзу» к бетону!
Да так, что кадры такой посадки можно было бы демонстрировать в любой авиационной школе мира как образец высочайшего профессионализма!
О чем ему и сказали встречавшие самолет дежурные техники на летном поле, а потом и диспетчер, которому Мика сдавал самолетные документы и просил его обеспечить перегон «бич-бонанзы» на свой Микас-Айленд.
Мика поблагодарил его, заметив, что и технари на летном поле, и диспетчер смотрели на него с нескрываемым удивлением — в таком возрасте богатые люди, конечно, имеют собственные самолеты, но сами за штурвалом уже давно не летают. Да еще так квалифицированно!..
— Простите, сэр, я, может быть, покажусь вам неделикатным, но я хотел бы спросить — сколько же вам лет? — смущаясь, проговорил пожилой диспетчер, явно бывший пилотяга.
— Да вот на днях семьдесят три, — грустно улыбнулся Мика.
Диспетчер заглянул в американские документы «Бич-Бонанзы А-36», выписанные на Микино имя, и, жалея самого себя, уже давным-давно отлученного от штурвала, сказал с горькой завистью:
— Великая страна!.. Все там у вас в Америке можно… У нас в Европе вы бы никогда не получили пилотского свидетельства!
— Да, — кивнул головой Мика. — Мне уже об этом как-то говорили. Но у меня этого свидетельства и нету.
— То есть как?! — поразился диспетчер.
— А оно мне ни к чему. Мне просто не придется больше летать, — сказал Мика, перекинул дорожную сумку и куртку через плечо и ушел…
* * *
Был конец ноября, но в Ираклионе стояла жара и пыль.
Мика с трудом разыскал греческое отделение «Дойче-банка» и перевел все деньги со своего счета на имя гражданина России, постоянно проживающего в Греции на Микас-Айленде, Альфреда (Михайловича) Полякова, являющегося его сыном и прямым наследником. А также на все ранее принадлежавшее ему, Полякову Михаилу, имущество — как движимое, так и недвижимое. То есть владение островом Микас-Айленд.
Оформив новый счет в «Дойче-банке» уже на имя Альфреда, Мика тут же, в присутствии срочно вызванных адвоката, нотариуса и банковской администрации, вытащил из сумки телефон-компьютер «Нокия», мгновенно связался по своему субсекретному коду (Степушка, пусть земля тебе будет пухом!..) с «Чейз-Манхэттен-банком» в Нью-Йорке и дал распоряжение перевести оставшиеся восемь с половиной миллионов долларов еще на один счет в «Дойче-банке» — на счет Островного фонда Микас-Айленда, где распорядителем кредитов назначается тот же мистер Альфред М. Поляков.
После совершения же всех этих операций и получения подтверждения от «Дойче-банка» о поступлении денег из «Чейза» тайный нью-йоркский счет закрыть, а код — аннулировать.
Несмотря на очень простецкий вид старика с дорожной сумкой и древней замшевой курткой, небрежно брошенной в кресло, филиал «Дойче-банка» понял, что имеет дело с Очень Солидным. Клиентом! Поэтому прямо в кабинете управляющего Мике был предложен завтрак, кофе и прохладительные напитки.
От завтрака Мика отказался, а кофе выпил с удовольствием. К этому времени пришло подтверждение из «Чейза», что все деньги переведены в ираклионский филиал «Дойче-банка» на имя мистера Альфреда М. Полякова, а также на конто Островного фонда.
Счет в «Чейз-Манхэттен-банке» закрыт, код — аннулирован, а руководство «Чейза» благодарит неизвестного владельца бывшего кода за доверие и желает ему удачи в бизнесе и здоровья.
«Дойче-банк» подтвердил все это, а адвокат и нотариус попутно, по просьбе Мики, оформили и еще одно его завещание — на получение Островным фондом Микас-Айленда всех его гонораров за возможные издания и переиздания работ художника Михаила С. Полякова.
