Надо же, она вспомнила о своей профессии и взялась рассуждать о моей самореализации! Она бы лучше свои чувства и эмоции привела в порядок, а я уж со своими и без нее как-нибудь справлюсь. Хотя в чем-то она права, месть принесла мне удовлетворение.
– Ладно, Света, я подумаю над твоим предложением.
– Подумай, а я пойду.
Мы вышли из гостиной и столкнулись с Аришей, который спустился со второго этажа. Видок после вчерашнего у него был несколько помятый. Но, увидев Светлану, дед вежливо поклонился и сказал:
– Добрый день.
Света посмотрела на Аристарха Владиленовича и сказала:
– Здравствуйте! К сожалению, мне пора.
– Вы к нам еще придете?
– Все зависит от Полины, – сказала Борщинская и многозначительно посмотрела на меня.
Я проводила Свету до машины и вернулась в дом.
– Полетт, у нее все плохо, да? – спросил меня дед.
– Да, хорошего мало, – я вкратце обрисовала обстановку.
– Да, жалко ее, такая милая девушка, а глаза грустные-грустные...
«Очень милая, – подумала я про себя, – в списке ее врагов лучше не числиться. Впрочем, моих тоже».
– Ариша, а ты запал на Светочку! Признайся, запал!
– Полетт, ну ты меня просто в краску вогнала, – засмущался мой прародитель. – Подожди, а что Света имела в виду, когда сказала, что от тебя что-то зависит?
– Да это так, к слову, – отмахнулась я и направилась в столовую. Мне не хотелось раскрывать Арише истинную цель Светиного визита. Ему наверняка не понравилось бы то, что она подбивала меня на месть.
Ай да Борщинская! Только сейчас я поняла, как профессионально она меня раздразнивала, провоцировала, вынуждая принять нужное для нее решение. Я почти почувствовала себя мисс Робин Гуд.
– И все-таки, Полетт, – продолжил дед, последовав за мной, – мне показалось, что Светочка имела в виду что-то конкретное.
Я должна была что-то ответить, но прозвенел телефонный звонок.
– Алло, – сказала я.
– Полина, прости, что сразу не смог поговорить с тобой, – сказал Курбатов. – У меня в кабинете были люди...
– Ничего страшного, я все понимаю.
– Полина, у меня для тебя плохие новости. Истомина отстранили от дела, теперь расследованием занимается Шишкин, а он – протеже самого мэра. Вот такие дела.
– Сергей Дмитриевич, я в курсе. Новый следователь уже стал прессовать главного механика, он даже не постеснялся прийти к нему в больницу, – я коротко посвятила Курбатова в последние события, потом спросила: – Ну что же нам теперь делать?
– Ситуация сложная. Я вижу только один вариант – надо детально изучить поставщика, у которого приобрели взорвавшийся автомат. Я уже попросил своих коллег в областном центре об этом, мне обещали помочь.
– Да, фирма «Сеул» мне тоже не внушает доверия, вся продукция куда-то в спешке вывозилась со склада... А что, если там уже подчистили все следы?
– Полина, давай дождемся звонка из областного центра, потом будем делать выводы.
– Ладно, – сказала я, поблагодарила Курбатова за содействие и положила трубку.
Однако общение с полковником ФСБ меня нисколько не ободрило. Даже если выяснится, что фирма «Сеул» поставила кирпичному заводу бракованное оборудование, то это никак не оправдает Борщинского, а напротив, подтвердит его вину. Ведь главный механик должен был проверить автоматы. Устный приказ генерального директора к делу не подошьешь, да и свидетелей того, что Кудринцев запрещал загружать новое оборудование сырьем, тоже не нашлось. Заводчане боятся свидетельствовать против своего работодателя. Никто не хочет оказаться рядом с Борщинским.
Я вдруг представила, в каком кошмарном состоянии находится сейчас Виталий Кириллович, все от него отвернулись, буквально все. А что ждет его впереди? После обеда я решила навестить его в больнице.
В холле мне встретилась моя бывшая одноклассница Танька Свинарева. Она как раз работала медсестрой в кардиологическом отделении.
– Таня, скажи, а как чувствует себя Борщинский?
– Сейчас уже лучше, но перспективы так себе. Ему надо делать операцию, а у нас нет ни специалистов, ни оборудования... А ты, значит, к нему пришла?
– Да.
– Вообще-то, завотделением распорядился, кроме жены и дочерей, никого к нему не пускать. Тут к нему из прокуратуры приходили и с работы, – Танька рассказала мне о том, что я уже знала со слов Светланы, – но ему, сама понимаешь, нервные перегрузки противопоказаны. Все визиты, кроме ближайших родственников, под строжайшим запретом. Тебя это тоже касается, ты ведь с работы, так?
– Я – это совсем другое дело. Я хочу морально поддержать Виталия Кирилловича. Таня, помоги мне, – сказала я и сунула Свинаревой в карман пятьсот рублей.
– Ну ладно, я что-нибудь придумаю. Ты пока посиди здесь, я прозондирую обстановку и спущусь к тебе.
– Спасибо, – сказала я и села на кушетку.
Танька вернулась в холл примерно через полчаса и сказала:
– В общем, так, супруга Борщинского сейчас уйдет. Она здесь безвылазно уже вторые сутки находится и буквально с ног валится. Доктор уговорил ее пойти домой отдохнуть, старшая дочь тоже ушла, а младшие вряд ли придут одни, они еще дети. – Свинарева оглянулась по сторонам и сказала мне шепотом: – А вот и она. Красивая женщина, правда?
– Да, – согласилась я и подумала о том, что Кудринцев до сих пор мог по ней сохнуть.
– Поля, халата у тебя, я так понимаю, нет?
– Нет.
– Ну ничего, пойдем, я сейчас что-нибудь раздобуду для тебя.
Вскоре, облачившись в широкий белый халат, я остановилась около палаты.
– Так, он здесь лежит. Только я тебя, Полина, предупреждаю, десять минут, не больше, и чтобы без нервов!
– Я все поняла, – сказала я и приоткрыла дверь.
Борщинский лежал с закрытыми глазами. Я зашла в палату и остановилась в метре от его койки. Виталий Кириллович словно почувствовал мой взгляд и открыл глаза.
– Здравствуйте, а я вот пришла вас навестить, – сказала я, приветливо улыбаясь.
– Полина Андреевна, зачем вы так беспокоитесь? – тихо-тихо произнес он.
– Я пришла сказать, что не сомневаюсь в том, что вы ни в чем не виноваты, и хочу вам помочь.
– Разве это возможно? – В глазах Борщинского вдруг вспыхнула надежда и тут же погасла.
– Думаю, что возможно. – Я сказала несколько ободряющих слов, а потом спросила: – Виталий Кириллович, скажите, пожалуйста, кто слышал о том, что Кудринцев запретил делать пробный пуск всех автоматов?
– Ах, Полина, не лезьте вы в это дело! Вы так молоды, зачем вам неприятности в начале карьеры? Вы и мне не поможете, и себя погубите.
