– Знаешь, из той руды, что Ужова подготовила для плавки в суде, ничего толкового так и не выплавилось. Дело распалось на атомы. Ты бы видела лицо прокурора, когда Костенко стал отказываться от своих прежних показаний. Мне говорили, что Иван Кузьмич может из любой ситуации выкрутиться, теперь я точно знаю, так и есть… – Я посмотрела на часы. – Интересно, все сегодня закончилось или завтра будет продолжение?
– А ты позвони своему диджею и узнай, получил ли он свои пять минут славы.
– Женя не диджей, он – адвокат. И еще какой!
– Ну, позвони адвокату, – Алина подвинула мне радиотелефон.
– Нет, – я подожду, может, он сам догадается мне позвонить.
– Так, нерешительность, блеск в глазах… Полька, ты, часом, не влюбилась?
– Нет, что ты…
– И правильно. По-моему, время настоящих мужчин миновало. Ты со мной согласна?
– Согласна. Подожди, у меня телефон звонит, – я пошла в зал и достала из сумки мобильник. – Да, Елена Ивановна, слушаю.
– Полиночка, радость-то какая! Ксюшеньку прямо в зале суда освободили. Не нашли в ее действиях состава преступления. Как хорошо, что я тебя послушала и поменяла адвоката!
– Я очень рада за вас. Скажите, а что с Щербаковым? Против него возбудят уголовное дело?
– Ой, я толком ничего не поняла, мне главное, что дочь отпустили без всякой судимости. Все-таки Евгений Павлович такой умница…
Мне стало до жути обидно, что Курникова причислила все заслуги адвокату, а я оказалась просто посредником между ними. Но что бы Крючков делал, если бы я не подсунула фотографии Костенко? А сколько работы предшествовало этому! Впрочем, скрытые таланты не создают репутации.
Мы обменялись с Еленой Ивановной любезностями, и я отключилась. Не успела вернуться к Алинке, как снова зазвонил телефон. Теперь это был Женька.
– Алло!
– Полина, привет! Можешь поздравить меня с победой!
– Поздравляю.
– А почему у тебя голос нерадостный? И вообще, куда делась после обеденного перерыва та обворожительная блондинка?
– Ей пришлось уйти. Возникли другие дела.
– Полина, а давай отметим успешное окончание дела! Я приглашаю тебя в ресторан.
– Извини, Женя, но я не могу принять твое предложение. Лучше скажи, дело совсем закрыли или взяли Щербакова в разработку?
– Ой, Полина, значит, тебя не столько судьба Курниковой волновала, сколько Щербакова. Дело закрыто за недостаточностью улик. Но спешу тебя обрадовать – деятельность «Астры» попала в поле зрения прокуратуры… Слушай, ну перенеси свои дела на завтра. Мне кажется, что сегодня у меня есть преимущество перед другими претендентами на твой вечер…
– Да, есть, они никуда не денутся еще в течение месяца. Как у меня будет свободное время, я тебе позвоню, – сказала я и отключилась.
Ну вот почему я была так холодна с ним? А почему Женька приписал победу исключительно себе?
– Поля, ну ты где там? – крикнула Алина.
– Все, уже иду.
– Иди, будем строить план мести. Я хочу Гришке отомстить особо изощренным способом.
– А может, не стоит? Мне кажется, ты должна радоваться, что все благополучно закончилось…
– Я осталась на бобах, он опозорил меня при всем честном народе, и ты считаешь, что все благополучно закончилось?
– Конечно, ведь ты не успела совершить роковую ошибку, выйдя замуж за этого Отелло…
– Ну в этом смысле, да. Но знаешь, Поля, я чувствую, что должна ему как-то отомстить. Он плюнул мне в душу. Неужели это должно остаться безнаказанным?
– Хорошо, я подумаю, как можно проучить Григория. Только обещай мне, что сама ничего не будешь против него предпринимать.
– Хорошо, обещаю. Поля, только ты меня не бросай сегодня одну. Мне так плохо, так плохо…
– Ладно, остаюсь, давай посмотрим какую-нибудь комедию. Думаю, тебя это отвлечет.
– Нет, лучше какой-нибудь ужастик или триллер, чтоб было побольше крови…
– Тоже вариант, лучше томатный сок на экране, чем кровь в жизни.
* * *
Прошло несколько дней. В субботу утром, едва я поднялась с постели и спустилась на первый этаж, чтобы включить чайник, раздался звонок в дверь. Я посмотрела в окно и увидела у забора две заснеженные женские фигуры с сумками.
– Полетт, кто там? – спросил дедуля, выйдя в пижаме на лестницу.
– Не знаю, какие-то мешочницы. Наверное, ходят по домам и предлагают купить книги или мелкую бытовую технику. Тебе фен для бородки нужен?
– Вряд ли охрана пустит к нам в поселок коммивояжеров. Хотя эти проходимцы к любому человеку могут втереться в доверие. Знаешь, пожалуй, надо поставить домофон с камерой.
Раздалась новая серия звонков. Я раздвинула горизонтальные планки жалюзи и повнимательней пригляделась к нежданным визитершам.
– Дедуля, да это же Курниковы! Мать и дочь. Но почему они с сумками? Неужели собрались пожить у нас, как в санатории, полечить нервы?
– Курниковы? Ну так открывай же им скорей! Зачем держишь гостей на морозе? А я пойду приводить себя в надлежащий вид.
Конечно, видок у меня тоже был домашний. Я накинула на пеньюар пальто, сунула ноги в сапоги и побежала по снежной целине открывать калитку.
– Ой, Полиночка, мы, наверное, тебя разбудили…
– Нет, я уже встала. Проходите, пожалуйста.
Женщины зашли в дом и поставили у порога огромные сумки. Пока они раздевались и разувались, меня так и снедало любопытство, что может быть в их баулах. Версия была только одна – там личные вещи Ксении. Наверное, Щербаков угрожает ей, и мать решила спрятать дочку здесь. Очень самонадеянно с ее стороны. Дом, конечно, у нас большой, но мы не сдаем комнат.
– Полиночка, а это надо отнести на кухню, – сказала Елена Ивановна, подхватывая два баула. – Ксеня, что стоишь как неживая? Бери рюкзак!
– Простите, а что там? – осторожно поинтересовалась я.
– Продукты. Когда я была у вас в прошлый раз, то успела заметить, что вы питаетесь одними полуфабрикатами. То, что ваш дедушка принес из магазина, есть вредно.
– Но мы привыкли так питаться. Зря вы все это затеяли.
– Ничего не зря! Полиночка, я должна вас отблагодарить за то, что вы сделали для нашей семьи. Вчера я испекла пирог, сварила холодец, мне это не составило особого труда. Я люблю готовить. Ксеня вот мне помогала. Правда?
– Да, – подтвердила девушка, боясь поднять на меня глаза.
– Холодец? Кто здесь говорит про холодец? Это же мое самое любимое блюдо! А, это вы, Елена Ивановна, – дедуля вышел в прихожую, поклонился гостьям, затем сделал шаг к Курниковой-старшей и поцеловал ей руку, введя женщину в крайнюю степень смущения. – А вы, барышня, если я не ошибаюсь, Ксения?
