От Ариши я знала, что госпожа Серафима живет одна, семьи не имеет. Рабочий день ее был фиксированным, как на госпредприятии, поблажек она себе не делала, работала от звонка до звонка, поэтому моя авантюра была сравнительно безопасной. Многочисленные замки ее поддались моим отмычкам, сигнализации в доме не оказалось. Пока Шилов занимался телевизионным кабелем и самим телевизором, я орудовала в доме. Моя задача была простой: спрятать в квартире несколько глазков камер и замаскировать динамики, которые выдал мне Витя.
Госпожа Серафима и другие люди данной профессии могли не верить в то, чем занимаются, часто лишь ставя «чудеса» на поток, но в подсознании у них всегда живет страх перед неведомым. Как бы удачно не играли они на вере людей в магию и потусторонний мир, эта игра рано или поздно должна была обернуться против них самих. Так уж пусть лучше рано.
Талантливые на импровизацию Люся и Вася разработали свой план. На нашу удачу, квартира госпожи Серафимы располагалась на первом этаже, окна хотя и были зарешечены, но находились довольно близко от земли. Начать измываться над «бедной старушкой» решено было уже сегодня ночью.
После полуночи я припарковалась недалеко от ее подъезда и включила ноутбук. Госпожа Серафима уже спала. Прошло немного времени, и к мягкому свечению ночника добавился неяркий свет внезапно включившегося телевизора. На экране мелькали черные и белые точки, слышалось тихое шипение. Госпожа Серафима тревожно заворочалась, потом проснулась, подняла голову, нащупала пульт и выключила телевизор. Не прошло и минуты, как он зашипел снова. Серафима несколько раз пыталась справиться со взбесившейся техникой, и каждый раз проигрывала. Наконец, она проснулась окончательно, встала, накинула халат, наклонилась и попыталась выдернуть шнур телевизора из розетки. Я быстро щелкнула переключателем пульта, который вручил мне Шилов. Мне не было видно, что показал экран, но Серафима вдруг замерла в неудобной позе, а потом шарахнулась прочь от телевизора. Рука, в которой она держала пульт, отчаянно дергалась, женщина пыталась все-таки выключить телевизор, на ее лице застыла маска ужаса.
Я не видела, но я знала, что сейчас на фоне «белого шума» на экране мелькают плохо различимые, но вполне узнаваемые лики людей, которым ее «лечение» помогло уйти в мир теней раньше времени. Настало время задействовать динамики. Я щелкнула другим переключателем, и в своих наушниках услышала тихий, но четкий шепот:
– Иди к нам… к нам… иди к нам…
Судя по расположению динамиков, шепот должен был идти на госпожу изо всех углов ее дома. Серафима выронила пульт и закрутила головой, пытаясь найти источник страшного шипения. В этот момент она напоминала мне ночную сову, ослепленную светом фар. Наконец, она нашла в себе силы броситься к телевизору и выдернуть вилку из розетки. Экран потух, я выключила динамики. Пусть немного успокоится. Конечно, если телевизор самостоятельно включается среди ночи и начинает показывать всякие неугодные хозяйке вещи, это неприятно, но в принципе объяснимо. А как вы объясните вот это?
Я опять щелкнула переключателем, и глухую тишину квартиры Серафимы прервал резкий звук сливающегося туалетного бачка. Гадалка натянула одеяло до самого подбородка, потом, дождавшись, когда звук утихнет, медленно прокралась к туалету. Естественно, там никого не было. Она внимательно осмотрела узенькое помещение, подняла голову кверху и вздрогнула: на белом потолке четко отпечатался жирный земляной след костлявой ладони.
Больше в эту ночь госпожа Серафима спать не ложилась. Она включила свет во всех комнатах, опасливо глядя на телевизор, прибавила громкость в приемнике, забралась с ногами на диван и, испуганно озираясь, крутила головой по сторонам до самого утра. Впрочем, об этом я и сама узнала утром, когда просмотрела записи: бдить всю ночь перед окнами шарлатанки мне не улыбалось, к тому же под покровом ночи мне еще следовало посетить ее офис.
Утром я не смогла отказать себе в удовольствии увидеть парадный выход госпожи Серафимы. На работу она выезжала около десяти, простые обыватели выходят из дома гораздо раньше, поэтому о необъяснимом ночном происшествии знал почти весь двор: окно и входная дверь гадалки были заляпаны густыми земляными отпечатками рук и ног. Если учесть, что ночи стояли сухие и холодные, неизвестно откуда взявшаяся грязь, да отпечатки босых ступней развеселили храбрых и перепугали слабонервных. К тому же художественная натура Люси не позволила примитивно пачкать дверь, и следы они с Васей расположили в форме креста.
Бледная Серафима почти бегом пробежала к своей машине и долго не могла попасть в замочную скважину. Наконец ей удалось сесть в автомобиль и захлопнуть дверцу. По лицу ее стекали капельки пота, и она машинально достала из бардачка валявшуюся там салфетку. Серафима вытерла лоб и недовольно поморщилась: почему салфетка влажная? Вопль, раздавшийся из закрытой машины, привлек внимание даже тех, кто проигнорировал живопись Васи и Люси: полуистлевшая грязная красная тряпочка никогда не была частью обивки гроба, но в контексте недавних событий очень ее напоминала. Конечно, если бы госпожа Серафима включила на ночь сигнализацию, мне не удалось бы так легко подменить небольшую салфетку, которую она хранила в бардачке, на этот кусок текстиля, но, на мое счастье, этой ночью она забыла или посчитала лишним ставить машину на охрану.
В итоге госпожа Серафима отправилась на работу на общественном транспорте.
В офисе ее ждало мало приятного. В ответ на ее просьбу приготовить кофе, секретарша отчаянно завизжала. Демонстрируя посетителям сахарницу, полную земли, она не могла вымолвить ни слова, только показывала пальцем в черное месиво, в котором чинно копошился мирный земляной червячок.
Запись Витя поставил на таймер, поэтому динамики выдавали шипение «пропавших душ» уже без моего участия. Чтобы у госпожи Серафимы не возникло сомнения в том, чего, собственно, от нее хотят загубленные пациенты, голоса уточняли:
– Убийца-а-а, – грустно и продолжительно констатировал мужской голос из розетки под столом.
– За что? – хныкало из полости над люстрой.
– Мы жде-е-ем, – шелестело из замка дверной панели.
«Голоса» были тихие, шипящие, при поверхностном обыске динамики обнаружить было невозможно, и если запись срабатывала в присутствии клиента, и он, и Серафима замирали, таращась друг на друга и надеясь, что этот непонятный голос – шутка другого.
– Вы слышали? – спросила экзальтированная особа, сидящая в кресле напротив госпожи Серафимы.
– Что? – преувеличенно спокойно ответила та. – Я ничего не слышала.
– Как же? А этот шепот: «Ты умрешь», мне послышался, что ли?
– Конечно, – уверенно ответила госпожа, – вам послышалось.
– Ну, знаете ли, – вскочила та, – я к вам от нервов лечиться пришла, а вы меня смертью запугиваете. Еще и деньги берете.
– А вы правда это слышали? – уточнила Серафима.
– Вы меня еще и во вранье обвиняете? Где я могу получить свои деньги?
– У секретаря, – упавшим голосом ответила госпожа, – и скажите там, что на сегодня прием окончен, я что-то не в форме.
