Не откладывая дела в долгий ящик, я набрала номер мобильного Вениамина. Он долго не брал трубку, потом все-таки ответил на вызов. Голос его был хриплым, судя по всему, я его разбудила.
– Алина у вас? – бросилась я с места в карьер.
– Она еще спит, – лаконично ответил ветеринар.
– Вениамин, может быть, вы не в курсе, но Марсика с утра никто не покормил. У нас нет прислуги, Алина обещала сама ухаживать за бедолагой. Поговорите с ней, пожалуйста. Она очень хороший человек, но иногда ее забывчивость может довести до беды.
– Она не забыла. Она очень устала, – уже откашлявшись, объяснил Вениамин, – сегодня ночью у одной кобылы были сложные роды. Я боялся, что погибнут оба – и лошадь, и жеребенок. До утра мучились, Алина мне очень помогла. Она молодец – ни истерик, ни писка. Все мои распоряжения выполняла грамотно и четко. По поводу Марсика не беспокойтесь. Ночью, после всего, она порывалась идти к вам, но я ее не отпустил, сказал, что вы никогда не оставите коня голодным. А сейчас она пусть еще поспит, заслужила.
Ну вот. Ощущаю себя занудливой старой девой. По сравнению с Алиной я просто фрекен Бок какая-то.
Я наскоро позавтракала и поехала по адресу бывшего комсорга Коли.
Поехала на авось, надеялась, что во дворе мне повезет отыскать самых надежных информаторов – скучающих пенсионеров. Не повезло. По причине промозглого ветра серый, мрачный двор никого не прельщал. Ладно, пройдем по квартирам. Помнится, когда я училась классе в десятом, какой-то умник из районо организовал рейд по квартирам города в поисках будущих первоклассников. Видимо, именно таким образом пытались исключить семьи, укрывающие детей от всеобщего среднего образования. На отлов будущих недорослей отправили группы старшеклассниц, и хотя не все принимали нас с распростертыми объятиями, сведения все-таки давали. Алинка тогда была безнадежно влюблена в прекрасного незнакомца из соседнего дома, она подговорила меня воспользоваться служебным положением, и мы, давясь от смеха, выведали у законопослушной мамаши все данные юноши: имя, фамилию, номер телефона, институт, в котором тот обучался. Потом Алинка неделю изводила семью юноши: набирала номер и громко дышала в трубку. На более радикальные меры она так и не решилась, студент же не обращал на двух школьниц никакого внимания. Надеюсь, старый прием сработает.
Начать я решила с квартиры бывшего комсорга. Врага, или хотя бы близких врага, надо знать в лицо. Я долго давила пальцем на кнопку звонка, но дверь мне так никто и не открыл. Ладно, приступим к обработке соседей. Все квартиры на лестничной клетке отзывались тишиной, и лишь за одной дверью послышалось шарканье.
– Кто там?
– Из школы, – выдала заготовленную легенду я, – готовим списки будущих первоклассников. Скажите, в вашей квартире есть дети от пяти до семи лет?
– Нет у нас никаких детей, – неохотно ответили мне.
– А у ваших соседей?
– И у них нет. И нечего тут вынюхивать, а то милицию вызову. Вам только дверь открой, у-у, изверги!
Интересно, за кого она меня приняла? За похитителя детей? С последующей разделкой на органы или продажей в публичные дома Шри-Ланки? Не повезло, бдительная соседка попалась. Ладно, обследуем другие квартиры.
Лишь двумя этажами выше я нашла то, что искала. Жизнерадостная дама лет семидесяти гостеприимно распахнула дверь и весело уставилась на меня яркими зелеными глазами:
– Вы ко мне?
– Я из школы, готовлю списки… – начала было я.
– Не орите на весь подъезд, я все равно половины не понимаю, слышу плохо, – перебила она меня, – заходите.
Я не заставила себя уговаривать. Хозяйка квартиры не дала мне раскрыть рта и в прихожей, проводила на кухню, плеснула чаю в яркую чашку и только после этого приготовилась слушать. Раз удача послала мне столь незлобное, небдительное и готовое помочь создание, я решила изменить первоначальную версию, и, не завязывая разговор о первоклассниках, приступить к семейству Николая Чернуцкого.
– Я из школы, – в который раз завела я.
– Это мы уже слышали. Передайте, что работать у них я больше не смогу, старость грядет, слышу кое-как, а они все пристают и пристают. Пусть молодого учителя ищут, я на заслуженной пенсии как-никак.
Значит, хозяйка квартиры не такая уж и разиня и пригласила в дом не человека с улицы, а ожидаемого гонца? В любом случае человек она доброжелательный, а раз работала учителем, то ей близко все то, что касается школьных проблем.
– Ради бога, извините, – приложила я руки к груди, – я совершенно по другому вопросу. Ваша соседка снизу, Марина, вторую неделю не посещает занятия. Я ее классный руководитель и очень беспокоюсь: на телефонные звонки никто не отвечает, ребята не могут сказать ничего вразумительного.
– Марина? – оживилась дама. – Прекрасная девочка. Хорошо воспитана, аккуратна, вежлива, вся в мать. Так вы не в курсе?
– Не в курсе чего?
– Что они переехали?
Вот это номер. У меня старый адрес этого типа? Значит, надо начинать все сначала. Искать новые данные о проживании, знакомиться с соседями. Может, эта милая женщина знает, куда они выехали? Я задала ей этот вопрос, и она написала мне на бумажке новый адрес этой семьи.
– Только не факт, что они все еще там. Квартира съемная, а вы знаете, как с этими съемными квартирами: сегодня живешь, завтра хозяева требуют освободить помещение.
– Съемная? – удивилась я. – А кто живет в их квартире?
– Папашка их и живет, – фыркнула соседка, – избавился от семьи и рад. А жена с детьми мыкается. Я бы такого своими руками придушила.
– Ничего не понимаю, – совершенно искренне призналась я.
– Плохо, – констатировала женщина, – значит, ничего не знаешь о жизни своих подопечных, а еще классный руководитель. Вот я всю подноготную своих детей всегда знала. И подход имела к каждому соответственный. Ведь если на ребенка, скажем, дома кричат, не переставая, то за одно ласковое слово он горы свернет. Ладно, расскажу, как коллеге.
Как выяснилось, в семье бывшего школьного комсорга давно не было согласия. Коля так и не смог выбиться в люди. Инструктор по технике безопасности – совершенно не та карьера, о которой он мечтал в детстве. А так как амбиции его оставались прежними, то постепенно в своей несложившейся карьере он стал упрекать всех, кто его окружает, а точнее, самых близких – жену и детей. Жена была виновата в том, что не сделала из него «генерала», Николай Федорович буквально понимал русскую пословицу, сын и дочь провинились тем, что родились, тем самым вынудив отца не заниматься собственным развитием, а зарабатывать деньги.
Рабочий день Николая Чернуцкого длился до четырех, потом он приходил домой и начинал нудеть. Долго, муторно, невыносимо. Он считал, что все, что делали члены его семьи, они делали исключительно для того, чтобы позлить отца. Обычно нудел он, вытянувшись на диване с пультом в руке, члены семьи не должны были с ним пререкаться, а также разговаривать между собой в комнате, где находился отец. Своими разговорами они мешали ему смотреть телевизор. Так как квартира была двухкомнатной, то в результате дети и жена полностью переселились во вторую, крошечную спальню. И хотя большую комнату с «телом» отца они обходили стороной, он время от времени выбирался оттуда и делал домочадцам замечания. В конце концов жене надоело чувствовать себя без вины виноватой, и она развелась с мужем. Развод был долгий, Николай Федорович искренне не понимал, чего не хватает его благоверной, и своего согласия категорически не давал.
