– Почему? Не лучше ли все сделать под свой вкус?
– Ты под свой вкус как делать будешь? Лучший кафель, дорогие обои. Пару лет порадуешься, а потом все сыпаться и трескаться начнет. Дом-то усадку дает, вот и перекашивается маненько. Плохонькие обои содрать не жалко, чтобы новые поклеить, а если совсем недавно ты в это деньги и душу вкладывал? Просекаешь?
– Просекаю, – согласилась я.
Меня интересовали квартиры с отделкой. Вряд ли ленивый Николай Федорович захочет заниматься ремонтом. На мое счастье, квартира под нужным мне пятым номером во втором доме оказалась и однокомнатной, и отделанной. Скорее всего она уже была продана, но сейчас это меня мало волновало. Я еще раз поблагодарила сторожа, договорилась, что привезу на экскурсию папу, надо же было показать квартиру Черницкому, и поспешила в кинотеатр. На сеанс я успевала.
Сегодня я принарядилась: болоньевую куртку заменила на драповое пальто в красно-белую клетку с воротником из искусственного меха. К этому пальто пуховый берет и круглые очочки шли просто изумительно. От парика я решила отказаться, уж больно страшный. А чтобы не заподозрить саму себя в кокетстве, заплела свои волосы в две косички. Косички получились тоненькие, густой гривой я никогда похвастаться не могла. В последний момент – была не была – я мазнула по губам до неприличности алой помадой. Из зеркала на меня смотрела девочка-подросток, которой бог не дал ни красоты, ни чувства стиля и меры. Интересно, как Сергей отреагирует на мою нарочито неудачную попытку себя приукрасить?
Отреагировал он неадекватно. Достал из бардачка машины упаковку одноразовых салфеток и аккуратно стер помаду.
– Ну, вот. Так лучше. Никогда не пользуйся такой яркой, она делает тебя старше и вульгарнее. А косы тебе идут. И волосы в них смотрятся гораздо живее и шелковистее.
– Это я просто голову шампунем помыла, – пояснила я, – и причесала. Мне бабушка говорила, что волосы часто мыть нельзя, они от этого выпадают. И шампуни вредные, в них неизвестно что пихают. Вот я и мыла мылом. Раз в две недели. А вчера рекламу по телику посмотрела и шампунь себе купила. Все-таки в кино собралась, надо хорошо выглядеть.
Сережа не обратил внимания на мой ляп: в кино он пригласил меня пару часов назад, а не вчера. Видимо, информация о правилах моей личной гигиены настолько привела его в шок, что он ничего другого не услышал. Интересно, сколько он еще выдержит? Дорофеев какое-то время похлопал ресницами, потом шлепнул ладонями по коленям и расхохотался:
– Слушай, Полина, а тебе сколько лет? Чем больше с тобой общаюсь, тем больше меня беспокоит возможность попасть на скамью подсудимых за совращение малолетней.
– Никто меня особо еще не совращал, – буркнула я недовольно, – а восемнадцать мне есть. И даже намного больше.
Странный какой-то тип. Над ним глумятся, а он только всхрюкивает от восторга. Интересно, он не боится, что его со мной какой-нибудь знакомый застукает? Тогда смеяться будут уже над ним. Я взяла Сережу за руку и потащила в фойе кинотеатра.
Фильм оказался неудачным, к тому же мне очень мешали очки: хотя стекла в них и были обыкновенными, но поле зрения они сужали. Я тихонечко сняла их и положила в карман до окончания сеанса. Сергей сдержал слово и не стал покупать попкорн. Целоваться тоже не лез, хотя, честно говоря, я ждала от него хоть маленького знака внимания. Все-таки темный зал, последний ряд… Ближе к концу сеанса он только взял меня за руку. Я дала ему возможность согреть ее в своей руке и с сожалением отняла. Руки у него были теплые, сильные, с едва заметными подушечками мозолей у оснований пальцев. Если бы я была я, то, вполне возможно, позволила бы ему греть мои руки до конца сеанса. Но сейчас я была гордым чучелом, поэтому играла роль до конца. Может, залепить ему пощечину? Ну, это если он полезет целоваться. На последних кадрах я водрузила очки на свое законное место.
Сергей словно прочитал мои мысли, галантно довез меня до «моего» дома, всю дорогу рассказывая какие-то забавные случаи из своей жизни, время от времени, притрагиваясь к моей руке. На прощание чмокнул в ладонь, помахал рукой и, резко газанув, скрылся за поворотом.
Дома я в который раз проанализировала свое поведение: зачем я соглашаюсь на эти встречи? Я влюблена? Нет. Просто с Сережей окружающий мир становится таким чистым, ясным и простым. И негодяям, подобным Дудареву, в нем просто и бесхитростно дают по морде. И в девушке ценят не неземную красоту и доступность, а наивность и искренность. Искренность. Это я, пожалуй, себе польстила. Видимо, я настолько привыкла жить двойной жизнью, что при знакомстве с новым человеком боюсь открыть перед ним свое истинное лицо. В прямом и переносном смысле этого слова.
* * *
Утром я вспомнила, что уже давно не интересовалась делами моих постояльцев – Алины и Марсика. Алина, конечно, герой и оставила в прошлый раз коня без завтрака по уважительной причине, но этих причин у нее может найтись целый воз, а старый Марсик не для того был спасен из лап живодеров, чтобы умереть от голода. Даже если после этого он и будет оплакан по всем правилам.
Я вышла во двор и подошла к импровизированной конюшне. Алина была там, она тихо с кем-то разговаривала:
– Ты же будешь аккуратным? Ты не сделаешь мне больно? Я собираюсь доверить тебе самое дорогое, и ты должен пообещать мне, что не воспользуешься моей доверчивостью. Понимаешь, чтобы стать настоящей казачкой, надо очень многому научиться. И самое главное – поменять статус. Если я так и останусь девушкой, то они ни за что не возьмут меня к себе. Ну, ты готов?
Что, черт возьми, там происходит? Я распахнула дверь и зашла в сарай. Глазам моим предстала странная картина: Марсик замер в своем стойле, коленопреклоненная Алина – у него в ногах.
– Полина! – строго сказала она. – Ты чуть все не испортила. А если бы я уже начала отдавать ему поклон?
– Ты с ума сошла, – только и смогла сказать я.
– Нет, – грустно ответила Алина, – просто у меня несчастье. Эти бюрократы сказали, что казачкой можно стать или при рождении, это когда у тебя отец казак, или при замужестве, то есть выйдя замуж за казака. Так как папаша мой подкачал, остается второй вариант.
– А при чем здесь Марсик? Ты собралась замуж за него?
– Чтобы меня полюбил казак, надо продемонстрировать ему, что я не просто какая-то там городская избалованная девица, а умная и достойная, знаю все правила и умею их выполнять. Например, когда казак возвращается с войны, жена должна поклониться его коню в ноги за то, что тот привез мужа домой живым и невредимым. Думаешь, это легко, вот так просто взять и бухнуться лошади в копыта? Это страшно. Вот я и тренируюсь. А Марсика прошу, чтобы он случайно мне копытом по голове не двинул. Он же простой конь, не казачий, может испугаться и не так меня понять.
– Да уж, – глубокомысленно согласилась я, – а тебе не приходило в голову, что сейчас почти все казаки пересели на автомобили? Автомобилю в колеса кланяться безопасно, если не забывать его на ручник ставить. Так что не пугай коня и иди тренируйся на моем «Мини-Купере».
