– Согласен, – обрадованно кивнул Пахомыч. – Вот и его газетенка грешит тем же – прописные истины граничат с символизмом, изредка разбавляемым вкраплениями пошловатых историй на грани фола. Нынче этим коктейлем уже никого не проймешь, не те времена. Поэтому газета его не имеет читательской поддержки. Так, теплится еле-еле, имеет свой доходец, выживает. Но рейтинги ее падают все ниже и ниже.
– Чего же ее не закроют?
– Демократия, – развел руками корифей. – К тому же в городской Думе у Хихматулина еще остались старые связи. Помогают держаться на плаву, субсидируют, спонсируют.
Я задала ему еще пару вопросов, поблагодарила за остывший чай с перламутровой пленочкой на поверхности и удалилась. Я уже знала, что мне делать. Бросить камень потяжелее в того, кто и так еле держится на плаву, не так уж и сложно. Главное – иметь для этого основания и право. Право хотя бы через четверть века отомстить за зло, походя погубившее человека.
* * *
– Алинка, как там поживают твои казаки? – поинтересовалась я за утренним чаем для поддержания разговора.
Подруга старательно дула на кремовую поверхность чая с молоком в большой лиловой чашке с невиданным цветком.
– Нормально, – ответила она, – готовятся к всероссийским игрищам, осваивают «здароваццу».
– «Здароваццу»? – отложил газету Ариша.
Я заметила, что его тоже увлекло новое помешательство Алины, он часто расспрашивал ее о традициях и обычаях казаков. Думаю, вопрос решил Алинкин тренинг по приготовлению национальных казачьих блюд. Хотя моя подруга и была немного ветрена, но своим увлечениям отдавалась со всей силой и страстью своей богатой души и часто весьма преуспевала в том или ином деле. Тем временем Алина разъясняла:
– Я уже говорила, что казаки во все времена огромное внимание уделяли играм или танцам, которые помогали развивать технику боя. «Здаровацца», например, представляет собой употребляемое повсеместно шуточное рукопожатие-приветствие, а на деле является просто ужас каким коварством. Вот смотри, – Алинка выпорхнула из-за стола, встала в боевую стойку, поднесла ладошки к лицу. – В ней используют восемь ударов, наносимых двумя руками в двух уровнях: верхнем – на уровне щек и нижнем – на уровне почек. При этом траектория нанесения удара рукой аналогична траектории нанесения удара холодным клинковым оружием или нагайкой.
– А танцы со стриптизерами они еще разучивают? – весьма невежливо перебила я ее, за что и получила недоуменно-холодный взгляд деда.
– Разучивают, – не обиделась Алина, – хотя атаман их и не поддерживает.
– А разве они не обязаны беспрекословно слушаться атамана?
– Обязаны. Но пока он не приказал им прекратить занятия. Он посмотрит, что из этого получится. Вдруг падшие мужчины в результате облагораживающего влияния настоящих казаков встанут на путь истины? Представляешь, как вырастет авторитет горовской общины?
– Представляю, – протянула я, лелея подленькую мыслишку.
До чего же иногда вовремя приходят мне на помощь увлечения подруги! Итак, попробуем нанести первый, пробный удар по господину Хихматулину.
* * *
Я не стала оригинальничать, приняла уже привычный облик задрипанной дурнушки и направила свои стопы в редакцию «Пятой точки». Секретаря на рабочем месте не было, поэтому я смело, без стука, распахнула дверь. За столом располагался тип с благородной сединой. Тип думал думу. Дума, судя по всему, думалась плохо, по крайней мере, взгляд типа был печален, а палец активно исследовал нутро редакторской ноздри. Я где-то читала, что ковыряние в носу активизирует какие-то точки, способные повышать мыслительную активность мозга, поэтому не стала лицемерно фыркать и делать замечание типу: ясно же, человек думает, стимулирует, так сказать, деятельность мозга. Впрочем, он и сам растерялся. Кому будет приятно, если его застукают за подобным занятием! И никакие оправдания тут не помогут. Не все же знают про истинную цель ковыряния в носу…
– Кто позволил? – гаркнул он.
– Никто, – испуганно пролепетала я. – Я тут вам статейку принесла.
– Какую статейку? Вы у меня работаете?
– Мечта-аю, – проблеяла я.
– Объяснитесь, – милостиво позволил он.
– Я закончила педучилище, но мое призвание – журналистика, – зачастила я, проглатывая окончания, – у меня дома целые тетради статей на злободневные темы, но их никто не принимает, говорят, что еще вернутся к обсуждению этой проблемы, а сами не возвращаются. Никак. Я и к вам присылала, но у вас какие-то редакторы вредные, ничего не понимают в истинном таланте, завидуют, наверное.
– Подождите, – перебил он меня, – что вы нам присылали? Свои опусы?
– Да нет же, – пояснила я ему, как маленькому, – статьи на злободневную тему, но ваши редакторы очень злые и завистливые…
– И они не хотят принимать ваши статьи?
– Нет, не принимать, печатать. А мне это обидно. И я решила прийти к вам, ведь ясно же, что до вас письма не доходят, вон какой вы важный! А раз важный, то умный, а раз умный, то поймете, насколько я талантлива.
– Я все понял, зайдите через неделю, – устало вздохнул Хихматулин.
– Фигушки, – мотнула косками я, – пока не прочитаете статью при мне, не уйду.
– Я приглашу охрану. Они вас выгонят.
– Я буду так кричать, что пострадает ваша репутация. Или пойду в другую газету и все про вас расскажу. У меня очень маленькая статья, всего две страницы. Прочитайте, и, может быть, я уйду по-хорошему.
Статью о союзе казаков и стриптизеров я накатала уже перед выходом, накатала нарочито бездарно, сдобрив текст доброй пригоршней грамматических и орфографических ошибок. Пока Хихматулин читал, я, поддавшись искушению, ковыряла в носу. Один из приемов НЛП – если хочешь завоевать доверие и симпатию собеседника, аккуратно копируй его интонацию, жесты, манеры. Что же, испытаем. Не зря дед частенько критиковал меня за хулиганские наклонности.
– То, что здесь написано, правда? – поднял наконец голову главный редактор.
– О том, что казаки готовят программу для стрип-клуба? Чистая правда. У кого хотите спросите. Зуб даю. Век воли не видать.
Он немного посидел в задумчивости, потом соизволил обратить свой взор на меня:
– Слушай, девочка, чего тебе больше хочется, славы или денег?
– И того, и другого.
«И без хлеба», – чуть не добавила я, но удержалась. Переиграть – хуже, чем не доиграть.
– А больше? – продолжал искушать меня хитрец.
– Денег, – подумав, решила я.
– Давай тогда поступим так: я сейчас же плачу тебе за информацию, скажем, двести рублей, а твою статью редактирует другой человек и, соответственно, ставит под ней свою фамилию. Согласна?
– Ищи дурака, – фыркнула я. – Думаешь, я не знаю, какие гонорары платят в газетах?
