После ужина все перешли в адмиральский кабинет, и разговор принял деловой характер.
Для начала светлейший приказал адмиралу обеспечить ночное патрулирование прилегающего к рейду моря.
— Чтоб ни одно судно, а тем паче иноземное, не смело приближаться к крейсеру на пушечный выстрел, — сказал он. — Всех гнать взашей!
— Мною уже занаряжена для сих целей гребная галера, — сказал Грейг. — И ее команда надлежаще проинструктирована.
— Молодец, Самуил Яковлевич, ты как всегда предусмотрителен, — довольно качнул напудренным париком князь.
Теперь главное. Завтра поутру я с господином Моревым отбуду в Санкт-Петербург, на аудиенцию с матушкой. Немедля отправь к ней фельдъегеря, а на утро приготовь для нас легкий фрегат. И еще. Позаботься, чтобы крейсер господина капитана, — кивнул он на Морева, — подошел возможно ближе к стенке и был скрыт со стороны залива кораблями эскадры.
— Слушаюсь, ваша светлость, — склонил голову Грейг. — Позвольте узнать, господин капитан, — поинтересовался он у Морева, — какова осадка вашего судна?
— Девять метров, — сказал тот.
— А сколько это будет в футах?
— Порядка тридцати.
— Сколько?! — удивленно повторил шотландец.
— Если быть предельно точным, — то двадцать семь, — уточнил Морев.
— Немыслимо, — сказал Грейг, взглянув на светлейшего.
— Да, этот корабль настоящий голиаф, — глубокомысленно кивнул тот головой. — Так какова глубина залива у стенки?
— Вдвое больше осадки. Корабль может отшвартоваться непосредственно к ней.
— Ну, вот и хорошо, — удовлетворенно изрек князь. — Кстати, Самуил Яковлевич, вся команда у господина Морева состоит из офицеров. Их сто тридцать шесть, вместе с подобранным в море англичанином. Подумай об их размещении на берегу, а заодно пообщайся с земляком.
На следующее утро, лишь только над заливом забрезжил хмурый рассвет, из Кронштадта, взяв курс на столицу, вышел легкий фрегат «Кроншлот». На его борту, находились светлейший с Моревым.
Оставив позади свинцовые воды залива, и войдя в Неву, фрегат бросил якорь у Галерной набережной, где светлейшего уже ждала запряженная шестеркой белоснежных рысаков карета с эскортом из лейб-гусар. Они с Моревым сошли с корабля, уселись в нее, и карета тронулась в сторону Зимнего дворца.
Закончивший училище подводного плавания в Ленинграде Морев смотрел на город Петра и не узнавал его. Современный Санкт-Петербург был жалким подобием, того, что он видел из окна кареты.
Пустынная в этот ранний час, облицованная красным гранитом набережная, отличалась первозданной чистотой, вдоль нее тянулись помпезные дворцы и здания, выстроенные в европейском стиле. Зимний дворец резко отличался от того, в котором Морев бывал во время экскурсий в курсантские годы. Он располагался значительно ближе к Неве, сиял новизной и был окрашен в непередаваемый розовато-золотистый цвет.
Карета подкатила к уже знакомому нам подъезду, появившийся оттуда лакей в ливрее, открыл дверцу и светлейший с Моревым вошли в гулкий подъезд.
Милостиво кивнув отсалютовавшему ему дежурному офицеру, князь с Моревым, миновав анфиладу пустых комнат, поднялись на второй этаж. При появлении своего шефа, стоявшие на карауле у ведущей в императорские покои двери кавалергарды с ружьями вытянулись во фрунт и выпучили глаза.
Потемкин пригласил Морева следовать за собой и толкнул одну из створок двери.
Как и в прошлый раз, Екатерина сидела в кресле у резного столика и просматривала какие-то бумаги, делая в них пометки пером. На этот раз она была одета в светло зеленое шелковое платье с коротким шлейфом, корсажем из золотой парчи и с длинными рукавами. Лицо императрицы было нарумянено, роскошные золотистые волосы взбиты и слегка посыпаны бриллиантовой пудрой.
При появлении светлейшего она отложила перо в сторону и встала.
— Наконец-то, Григорий Александрович ты вернулся, я уж заждалась.
— Здравствуй, матушка, — с чувством произнес светлейший и низко поклонился. То же самое проделал и Морев. Подойдя к императрице, Потемкин облобызал протянутую ему руку, блеснувшую бриллиантами и обернулся к спутнику.
— Разреши представить тебе господина Морева — капитана того самого судна, о котором доносил Алексей Петрович. Вчера вечером мы отшвартовались в Кронштадте.
Императрица с нескрываемым интересом обратила свой взгляд на почтительно застывшего Морева, затем милостиво улыбнулась и кивнула головой.
— Я рада вас приветствовать, капитан, — певуче произнесла она с небольшим акцентом и жестом пригласила его присесть в одно из стоящих рядом кресел.
— Благодарю вас, ваше величество, — сказал Морев.
— Как прошло ваше путешествие, все ли благополучно?
— Вполне, — кивнул головой Морев. — Погода благоприятствовала нам.
— Надеюсь адмирал Грейг оказал вам достойный прием?
— О да, матушка, — ответил вместо капитана светлейший. — Крейсер стоит на внешнем рейде, и ты немедля должна его увидеть. У Галерной набережной нас ожидает фрегат.
— Вот как? — вскинула на светлейшего голубые глаза императрица. — Что ж, в таком случае едем в Кронштадт.
Спустя непродолжительное время, сопровождаемая эскортом карета двинулась в обратный путь. Приняв на борт Екатерину с ее спутниками, фрегат вышел в залив и взял курс на Кронштадт. Через полчаса он возник из синеватой дымки вместе с силуэтами стоящих на внешнем рейде кораблей эскадры. За ними, у причальной стенки, диковинным морским чудовищем высился монолит ракетоносца.
— Свят, свят, свят, — перекрестилась императрица, со страхом взирая с капитанского мостика на то, что светлейший назвал крейсером.
— Ну, как? — довольный произведенным впечатлением, обратился к Екатерине Потемкин. — Истинный левиафан, не правда ли?
— Да уж, — прошептала та, испуганно взглянув на светлейшего. — Будто из преисподней явился, прости меня Господи. А это что у него на башне? Вроде глаза и какие-то крылья?
— Да нет, — улыбнулся Потемкин, — это иллюминаторы и рубочные рули, для управления под водой.
— Экие страсти ты молвишь, — покачала головой императрица и утерла кружевным платочком внезапно вспотевший лоб.
На стенке фрегат встречали адмирал Грейг с адъютантом и Сокуров с Кругловым.
Как только нога Екатерины ступила на нее, адмирал сдернул с рыжеволосой головы шляпу и отвесил императрице глубокий поклон, а заместитель со старпомом вскинули руки к козырькам фуражек.
— Рад лицезреть вас, ваше величество, — сказал Грейг. — Прошу быть моей гостьей.
— И я рада, Самуил Карлович, — протянув адмиралу руку для поцелуя, мягко произнесла Екатерина.
После этого светлейший представил ей Сокурова с Кругловым, и все двинулись вдоль стенки, демонстрируя императрице корабль.
