— Это еще зачем? — нахмурился Морев.
— А так часто бывало. Вспомните, например Язона, — рассмеялся контрразведчик.
И он оказался прав.
Расширив южные границы, и создав буферное государство на Балканах, Екатерина со светлейшим решили укрепиться на Дальнем Востоке. К тому имелась и другая, не менее веская причина — их интересовала Аляска. Однажды, рассказывая царственной чете об обустройстве мира в XXI веке, Морев с Сокуров вскользь упомянули об этой сказочно богатой золотом территории, за бесценок проданной в свое время Америке.
Теперь рачительная императрица решила исправить ошибку своих царственных потомков и вплотную заняться ее освоением. А для этого, как нельзя лучше подходил «Левиафан».
Известие о предстоящем походе Морев воспринял двояко. С одной стороны оно выглядело заманчивым, поскольку плавание обещало быть интересным. С другой — настораживало, не отправляют ли их в почетную ссылку? Возникшими сомнениями он поделился с Сокуровым и Кругловым, и те тоже не на шутку встревожились. Перспектива продолжить службу у черта на куличках, никого не прельщала. Пришлось встретиться с Потемкиным и поговорить начистоту.
Выслушав офицеров, светлейший вынужден был признать, что у императрицы имеются некоторые опасения по поводу экипажа крейсера.
— В последнее время, господа, — сказал он, — у вашей команды стал проявляться дух вольнодумства. Она желает перемен, что очень тревожит матушку. И этот поход для вас как нельзя кстати. Будет время подумать и остепениться. Иного выхода я, право, не вижу, — пожал плечами фаворит.
— Значит, все-таки ссылка? — пытливо взглянул на него Морев.
— Отнюдь, Александр Иванович, — мягко возразил Потемкин. — Через год-другой мы рады будем видеть вас снова.
— А если мы управимся раньше? — поинтересовался Сокуров.
— Вряд ли, — ответил светлейший. — Дел там непочатый край. — И рассказал план кампании.
В соответствии с ней, «Левиафану» надлежало пройти вдоль всего северного побережья России и, достигнув Тихого океана, зайти в Охотск. Оттуда, при участии генерал-губернатора Иркутского наместничества, организовать экспедицию на Аляску, доставив туда все необходимое для обустройства уже проживающих на полуострове русских поселенцев и проведения работ по отысканию и разработке золота.
— А потом вы доставите его первую партию в Петербург, — завершил свой рассказ светлейший.
— М-да, — озадачено произнес Круглов. — На это точно уйдет не меньше года.
— Что делать, такова воля государыни-матушки, — отводя глаза, сказал князь.
Как и следовало ожидать, очередное длительное плавание и поставленные перед экипажем задачи, вызвали недовольство среди офицеров и мичманов крейсера.
— Неужели мы мало сделали для этой страны? — высказал общее мнение на собрании экипажа Пыльников. — Мне кажется, с нами сейчас обходятся по принципу «мавр сделал свое дело — мавр может уходить».
— Да! — бурно поддержали его присутствующие. — Это несправедливо! Пускай посылают других!
Несколько минут Морев пережидал выплеснувшиеся эмоции, а затем вопросительно взглянул на старпома.
— Молчать! — бледнея лицом, рявкнул тот. — Отставить бедлам!
— Да, несправедливо, — сказал в наступившей тишине командир. — Но не забывайте, что мы на службе и у нас нет иного выхода.
— Так давайте похерим ее! — крикнула какая-то горячая голова.
— И что дальше? — невозмутимо поинтересовался Сокуров. — Пойдем коровам хвосты крутить? Давайте, кто первый?
Ответом было молчание.
— Вот и договорились — встал со своего места Морев и хмуро обвел взглядом подчиненных. — Кто не желает служить — рапорта на стол. А остальным готовиться к походу. Все свободны.
Вечером, в одном из дорогих трактиров на Невском, сидела группа офицеров «Левиафана» и тупо пила водку. Половые то и дело меняли опорожненные графины, но настроение не поднималось.
— А командир все-таки прав, — сказал, механик штурману, опрокидывая в рот очередной стакан и закусывая семгой. — Кто кого ужинает, тот того и танцует.
— Да, — грустно согласился тот. — С этим не поспоришь.
— А я протестую, долой самодержавие! — заорал начхим и упал головой в тарелку.
Служба продолжалась…
В середине октября, получив от светлейшего необходимые инструкции и погрузив в свободные ракетные шахты оружие, боеприпасы и продовольствие для гарнизона Охотска, «Левиафан» снялся с якоря. Ему предстояло пройти более семи тысяч миль нелегкого морского пути. Оставив позади Балтику, ракетоносец двинулся вдоль скандинавского побережья на север. Как всегда бывает в плаваниях, через несколько дней похода все оставленное на берегу стало казаться нереальным и команда стала жить по извечным морским законам.
Заступали и менялись вахты, погружения чередовались со всплытиями, счетчики лага отсчитывали мили пути. Баренцево море встретило одиноко идущий корабль призрачными сполохами северного сияния и первыми дрейфующими льдами. При его прохождении многие моряки поднимались в рубку, до одурения дымили табаком и молча вглядывались вдаль. С этими местами было связано очень многое.
Когда приблизились к полюсу, на пути корабля все чаще стали встречаться ледяные поля, и Морев принял решение идти дальше в подводном положении. Для него это было не ново, поскольку в свое время он участвовал в арктическом походе одной из лодок Северного флота на «купол мира». Вскоре, провентилировав отсеки, и включив ледовый эхолот, «Левиафан» исчез в арктических глубинах. А еще через неделю, пройдя Берингов пролив, ракетоносец вышел в Тихий океан. Это событие ознаменовали пальбой из ружей, праздничным обедом и двойной порцией вина. За все время плавания в полярных широтах, команда практически не видела земли и теперь с интересом наблюдала за панорамой открывающейся справа Камчатки. А она впечатляла. Виднеющиеся на горизонте заснеженные хребты, с зеленеющим в долинах подбором каких-то растений, чередовались с бесчисленными голубыми заливами, и над всем этим властвовали причудливо дымящиеся вулканы.
— М-да, картина достойная пера, — с чувством сказал Круглов, оглядывая в бинокль далекое побережье. — Александр Иванович, может быть подойдем ближе? — Попыхивающий трубкой Морев согласно кивнул, и старпом приказал переложить руль вправо.
Вблизи пейзаж оказался еще более живописным. В прибрежных водах, куда каскадами низвергались вытекающие из долин реки, плавали и резвились многочисленные стада каланов, у самой кромки прибоя тянулись бесчисленные лежбища моржей и тюленей, а в скалах кишели птичьи базары. Слыша доносящиеся из нижней части рубки возбужденные голоса подвахтенных, Морев принял решение на пару дней задержаться здесь и дать команде хотя бы небольшой отдых. Спустя полчаса «Левиафан» осторожно вошел в один из заливов, застопорил ход и в его носовой части загремели смычки отдаваемого якоря. Чуть позже от борта крейсера отвалили два надувных плота и направились к берегу.
