Уснула я лишь на рассвете, пока не передумала все думы, но так ничего и не решила. До отплытия Фредерика оставалось два дня, но и они пролетели в суете празднеств. Я все же согласилась приехать в Копенгаген в конце лета. Правда, не в качестве невесты, а в гости. Меня страшила долгая разлука с Фредериком. Сейчас все замечательно, но что станет с нами, когда он уедет? Вон о Юхане я погоревала немного и забыла…
Наконец настал день прощания. Огромный пятимачтовый галеон принца и сопровождающие его корабли отплывали из лондонского порта, где и состоялись торжественные проводы. Я радовалась длинным речам, от которых обычно зевала украдкой, но на этот раз они оттягивали миг разлуки. Наконец Фредерик поцеловал мне руку и спросил:
– Вы ведь так и не дали определенного ответа. Я готов рискнуть и сделать вам предложение прилюдно. Что скажете на это?
– Фредерик, не надо! – взмолилась я. – Обещаю, что сообщу о своем решении в письме. Я… я еще немного подумаю и сразу же отвечу.
– Вы такая осторожная, Елизавета, – улыбнулся принц, но в глазах блеснула чертовщинка. – Я верю, что правильный ответ вам подскажет сердце.
Затем он поцеловал меня, и вовсе не в руку, а в губы, чем вызвал ликование толпы. После Фредерик обратился с речью к народу Англии, поблагодарил за гостеприимство и признался, что пал жертвой любви к их королеве. Теперь отбывает домой и будет ждать ответа от жестокосердой меня. Угу, спасибо тебе, дорогой! Теперь не только Совет замучает уговорами, но еще граждане будут преследовать с плакатами «Выходи за него замуж, Елизавета!».
Корабли отшвартовались, чинно и неспешно поплыли вниз по Темзе к морю. Вдоль берега бежала ребятня, кричала и махала руками. Датские флаги развевались на ветру. Дело шло к тому, что вскоре они станут привычными для нашей страны. Я помахала Фредерику, стоявшему у борта, он тоже поднял руку в прощальном жесте. К горлу подобрались слезы. Вот предательницы! Ведь договаривалась с ними не показывать слабости на людях.
Подошел Уильям Сесил, замер рядом, провожая взглядом корабли.
– Какой ответ вы дадите Фредерику, Елизавета? Пусть я и старый брюзга, но ваш друг. Прошу вас, откройте то, что у вас на сердце.
– Я уже дала ответ, – призналась я, вспомнив разговор за закрытыми дверями.
– Что же вы сказали датскому принцу?
– Я сказала ему… что все может быть.
Государственный секретарь взглянул озадаченно:
– Что бы это означало, Елизавета?
Я улыбнулась на послеобеденное солнце:
– Это означает, что скоро начнем обсуждать детали нашей помолвки.
