– Роджер! – позвала я. Личный секретарь с готовностью занял свое рабочее место подле меня. Уильям было дернулся следом, но я покачала головой. Не так сразу, пусть сначала привыкнут к Эшаму.
– Имена, Роджер, – тихо напомнила я. Затем обратилась к присутствующим: – Давайте уже начнем, господа!
На Роберта Дадли старалась не смотреть, словно его не существовало в природе. Ведь вместо него есть… Да, девятнадцать других советников. Как их запомнить – вот в чем вопрос! Не только их, но и должности, которые вводили в ступор. Хранитель большой печати сэр Николас Бэкон, лорд-казначей сэр Томас Перри, лорд-гофмейстер сэр Говард из Иффингема, королевский камергер граф Арундел… Брр! Королевский конюший лорд Роберт Дадли – этот не даст себя забыть, вот как смотрит! А еще – лорд Рассел, граф Бетфорд, сэр Френсис Ноллис, лорд Ханстон, сэр Томас Грешем, лорд Пемброк, лорд Клинтон, Томас Говард, герцог Норфолк, архиепископ Хит, маркиз Винчестер, сэр Томас Чейни и сэр Уильям Питри и другие ответственные лица, которые сразу же принялись допытываться о состоянии моего здоровья.
Удивляясь собственной уверенности – чего бояться, ведь все уже случилось, когда на скорости сто километров в час слетела с дороги, – я заверила присутствующих, что кризис миновал и чувствую себя неплохо. Может, силы еще не восстановились полностью, но уже могу ходить, говорить, даже посетить заседание Совета. Последнее замечание вызвало улыбки.
– Елизавета, мы все же настаиваем, чтобы вас осмотрел врач!
Так и знала, что главным занудой окажется Уильям. Но, оказалось, не только он. Мужчина в годах, кажется, Генри Фицларан, граф Арундел, с одутловатым лицом человека, увлекающегося алкоголем, уставился на меня масленым взглядом.
– Было бы благоразумным, – со значением произнес он, – если бы королева встретилась с врачом, чтобы тот тщательным образом расспросил вас о самочувствии. Совет хотел бы удостовериться, что подобных приступов в будущем не повторится…
– Заверяю вас, это был последний, – вежливо ответила я и улыбнулась графу, но, кажется, перестаралась, потому что получила ответную улыбку, а в придачу к ней шел еще и страстный взгляд. Да что тут происходит? – Волнения предшествующих коронации дней не прошли бесследно, но я не думаю, что Совету следует беспокоиться о моем здоровье.
Об отравлении им рассказывать не собиралась. Кто знает, быть может, среди них есть тот, кто щедрой рукой подсыпал яд. А теперь сидит, пытаясь понять, как он так просчитался с дозой.
– Уильям, я не хочу больше видеть этого мясника, – тем временем заявила я, вспомнив фигуру в черных одеяниях и со скальпелем в руке. Брр!
– Вернее, цирюльника, – с улыбкой поправил Роберт Дадли. Со всех сторон раздались негромкие смешки. Кажется, местных лекарей недолюбливала не только я.
– Но он следил за здоровьем вашей семьи, – не сдавался граф Арундел. – Это придворный врач вашего отца, вашего брата Эдуарда и даже вашей сестры, упокой Господь ее душу!
Мужчины дружно перекрестились, я последовала их примеру, после чего ехидно заметила:
– Спасибо, дорогой граф, что напомнили о моей дорогой семье. Не его ли лечение столь скоропостижно свело их в могилы?
В ответ установилась гробовая тишина, прерываемая лишь сдавленными смешками. Кажется, шутка имела успех, который побоялись выразить вслух.
– Но, королева, вы не можете остаться без врача, – расстроенно произнес Уильям и пригладил усы. – И я не вижу ничего веселого в последнем замечании. Ваше здоровье – дело государственной важности. Не приведи Господь, что с вами случится…
– Не приведи Господь, – согласилась я. – Поэтому доктора выберу сама. Уильям, вы не могли бы составить список достойных кандидатов? Лондонские врачи с хорошей репутацией и по возможности с наименьшим личным кладбищем?
Кажется, если не прекращу веселить народ, мой первый Совет превратится в балаган.
– Их много, моя королева, – возвестил Уильям, пряча улыбку в бороду. – Как вы собираетесь выбирать достойнейшего?
– Устрою смотрины.
Совет зашумел.
– Все знают, какой в Англии уровень образования, – возмущался сэр Николас Перри. – Королевский врач должен обучаться за пределами страны!
– Еще скажите, в медицинских школах Парижа или Рима, – ядовито возразил пожилой маркиз. Даже не помню, как его зовут. – Давайте пригреем шпиона под собственным боком!
Его предложение вызвало рев возмущения. Нет, шпионов нам не надо! Вскоре, однако, сошлись во мнении, что лекарь должен быть либо из местных, либо окончить университет Лейдена, что в Нидерландах, ну, или на худой конец обучаться в Женеве.
– Ну что же! Доктор, обучавшийся в Лейдене или в Лондоне, – согласилась я. – Хорошая игра слов. Да будет так! – Ой, а не слишком ли увлеклась игрой в «королеву»? – И запишите, что он должен обязательно переболеть оспой, – добавила я. – Это значительно сократит количество претендентов.
– Но, Елизавета! – возмутился государственный секретарь.
– Уильям, это очень важно, – заверила я. – Хотя можете считать это капризом королевы.
– Хорошо, – сдался Сесил, наверное, мысленно нажаловавшись Господу на взбалмошность женщин в целом и королевы в том числе.
Следующим в повестке дня следовал вопрос о тревоге, поселившейся в умах простых горожан. По Лондону, набирая силу, ходили слухи о смерти королевы. Говорили, что она уже похоронена, а Тайный Совет переодел в ее платье пажа и выдает за Елизавету только для того, чтобы не вызывать панику. Подогреваемый домыслами страх, наоборот, усиливался, разгорался лесным пожаром, охватывая квартал за кварталом. Об этом докладывал лорд Дадли, глядя мне в глаза, и я даже не сломала веер, уверенно выдержав его взгляд.
– Что вы предлагаете? – спросила у мужчины. Красивый, зараза!..
– Королевский парадный выезд, – ответил он. – Поехать по улицам города в сопровождении гвардейцев и придворных, и как можно скорее. Я подготовлю его за три дня.
– Завтра, – отрезала я. Еще восстания не хватало! Чтобы пытливые горожане полезли под юбки, проверять, мальчик-паж я или нет….
– Но, королева…
– Завтра! Не надо ничего сверхъестественного…
Честно говоря, я не знала, как здесь происходили королевские выезды, но подозревала, что это нечто из серии «Улыбаемся и машем!».
– Желательно, чтобы королеву увидело как можно больше народу. Так что Елизавета поедет верхом, – произнес лорд Говард. – Пусть горожане удостоверятся, что королева в добром здравии.
– Она поедет в карете, потому что еще не в добром здравии, – возразил Роберт. – Елизавета только что встала с кровати после трехдневного приступа, а вы хотите сразу же посадить ее на лошадь? Думаете, это пойдет ей на пользу?
– Зато утихомирит народ, – не сдавался Говард.
Я молчала, прислушиваясь к завязавшейся дискуссии, размышляя о том, что живую лошадь видела в зоопарке и еще много раз по телевизору. Как-то не сложилось у нас…
