* * *
Наручные часы показывали 9.15 утра. На кухне пахло пряностями из баночек, аккуратно расставленных на золотистой полочке, и черным кофе, дымящимся в белой кружке у меня под носом. За окном нагонял тоску унылый пейзаж. Он мог бы называться: «Пасмурное утро на городской окраине» или «Не нравится? Копи деньги и вали на Рублевку». Бодро бухтел телевизор, закрепленный специальным кронштейном в углу под самым потолком. Обреченно глядя в тарелку, я тщательно пережевывал овсяную кашу с курагой и ждал, когда же, наконец, запиликает мой мобильный.
…Рожденный в муках проект развития моего бизнеса сулил большие дивиденды, но вот заковырка: чтобы его внедрить, необходимо было задействовать ресурсы, которыми я не располагал. Требовался партнер, способный подхватить меня под руку и повести за собой в светлое и сытое будущее. Выбрать на эту роль важного дядю с железными мускулами не составило большого труда, но следом возник вопрос: как к нему подступиться?
Послать предложение по электронной почте – все равно, что написать: «На деревню дедушке».
Подойти на улице, растолкав плечом охрану, и сказать: «Здравствуйте. Вот я, такой хороший парень, давайте дружить», – тоже не вариант. В таких делах идти напролом все равно, что стучаться лбом о бетонную стену. Тут нужно действовать аккуратно, и лучше всего с помощью посредника. «Когда начинает болеть мозоль, вспоминаешь про старый башмак». Интуиция подсказывала, что где-то на чердаке под названием «память» у меня пылится такая обувка. Нужно лишь закатать рукава и переворошить кучу хлама, чтобы ее отыскать.
* * *
Когда-то его звали Мишка. В нашей дворовой компании он выделялся умением сочинять всякие небылицы. Теперь, много лет спустя, рыжий заморыш в очечках с толстыми стеклами нагулял солидный вес и трансформировался в ответственного министерского работника Михаила Александровича. Накануне вечером мы повстречались с ним за ужином в ресторане, и в конце третьего часа непрерывного возлияния он пообещал решить мою проблему. Причем был настолько любезен, что наотрез отказался от предложенного вознаграждения. Выслушав слова благодарности, добрейший Михаил Александрович расплылся в широкой улыбке и заявил покровительственным тоном: «Да брось ты распинаться, Вадик, свои люди – сочтемся».
Итак, встреча с важным дядей была намечена на одиннадцать часов утра следующего дня в его резиденции, расположенной в центральной части города, а в девять часов Михаил Александрович обещал связаться со мной, чтобы подтвердить время аудиенции.
«Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня…», – я невольно поморщился. Мне вспомнилось его обрюзгшее лицо с двойным подбородком и мутные глаза, в которых из-за высокого забора напускной респектабельности выглядывала глубокая тоска: Сколько тебе лет? Если не ошибаюсь, ты старше меня на три года. Значит – тридцать семь.
Стрелка часов перевалила за 9.20, а он все не звонил.
Можно было бы, конечно, задвинуть под кровать приличие и позвонить самому: «Ой, извини, что потревожил, но ты случайно не забыл обо мне?». И услышать сонный ответ: «Нет. А кто это?». Или еще хуже: «Он умер. Не беспокойте усопшего».
Я покончил с кашей и принялся за кофе.
– Ты помнишь, что в семь мы должны быть у Пустоваловых? – донеслось из прихожей приглушенное карканье жены.
Она вертела плоской задницей около зеркального шкафа-купе, пытаясь решить сложную головоломку, чем бы ей прикрыть ее на предстоящей вечеринке. Обычно подобное дефиле заканчивается словами: «Мне нечего надеть» или «Хуже меня будет выглядеть только их пудель».
– О чем это ты? – лениво отозвался я. Разумеется, мне было хорошо известно, где и с кем я должен был провести ближайший вечер, но хотелось ее поддеть.
– Не притворяйся умнее, чем ты есть на самом деле, – она раскусила мой посыл. – И, кстати, мне потребуются деньги.
– Надеюсь, ты знаешь, где их взять? Полочка в серванте не в счет.
– Меня устроит твой бумажник.
Я замялся, обдумывая ответную колкость, когда протяжно заскулил дверной звонок.
– Это Кукушкина, – радостно сообщила жена.
– В такую рань?
– Мы собираемся пробежаться по магазинам. Ты нас подбросишь? – она звонко щелкнула дверным замком.
– Подброшу. Куда же я денусь?
Кукушкина. Эту фамилию носит одно зловредное пресмыкающееся, которое частенько приползает в нашу богадельню, чтобы рассказать новый анекдот, обсудить любимый телесериал и обсосать косточки родных и знакомых. Иногда мне хочется спустить ее с лестницы, чтобы насладиться музыкой падения, а иногда оттрахать до посинения, чтобы проиллюстрировать моей благоверной ее высказывание «о грязных потаскухах, с которыми у меня происходят случки в дешевых борделях».
В прихожей послышались бурные вопли восторга, и их вполне можно было бы принять за встречу двух любящих сестер, одна из которых только что вернулась с фронта пусть без ноги, зато с медалью. Я выругался, и в ту же секунду запиликал мой мобильный. Взглянув на дисплей, я взял трубку:
– Слушаю, Михаил.
* * *
Пущенный на удачу окурок, описав дугу, приземлился в мусорном контейнере. Из него не выглянула царевна-лягушка, но и без нее что-то внутри подсказывало, что день будет успешным. С легким сердцем я опустился на водительское сидение джипа, запустил двигатель и врубил магнитолу. Справа деловито уселась жена, а за спиной развязно плюхнулась хохочущая Кукушкина. Громко хлопнув дверцей, она поставила жирную точку в дурацком анекдоте о бедолаге, чей визит в стоматологическую поликлинику обернулся потерей здоровья. Этот анекдот рассказал дантист, перед тем как залепил пломбой дырку ее зуба мудрости. Она была в восторге от его профессиональных навыков и чувства юмора.
– Судя по твоим горящим глазкам, вы с ним занимались еще кое-чем? – бросил я через плечо.
– Да что ты? Он старый, – игриво возразила она.
– Старый конь борозды не портит.
– Был бы конь. Он похож на поросеночка – маленький, толстенький, лысенький…
– И хрюкает.
– Нет, анекдоты рассказывает.
– Все выяснил? – жена одарила меня натянутой улыбкой и, повернувшись лицом к подружке, затеяла обмен мнениями по поводу вчерашнего сериала. Кажется, он назывался: «Не родись горбатой».
Примерно через минуту мне надоело слушать бредни о мытарствах горбатой Насти, чья личная жизнь снова дала глубокую трещину, и я прибавил громкость магнитолы, рассчитывая, что этот тонкий намек будет правильно истолкован. Но не тут-то было. Увлеченные дискуссией дамочки, вместо того, чтобы вежливо заткнуться, тоже прибавили громкость. Видимо, им не терпелось меня разозлить, и надо признать, они добились своего.
«Хорошо. Сейчас я вам устрою телесериал! – я мысленно усмехнулся. – К черту попсу! Ударим по вражеским голосам тяжелым железом. Ветераны рока против горбатой Насти. Посмотрим, чья возьмет».
