– Нет, телу очень просторно, – улыбнулся я в ответ. – То же самое ощущение, что и в платье. Тело дышит.
– Да-да, понятно! – покивала девушка, мажа меня восхищением будто кремовый пирог. Давненько меня не посещали столь вкусные ассоциации… «Дар Божий или подстава сатаны?» – успел я подумать.
– Отец Борис! – оживилась телефонная трубка. – Меня зовут отец Андрей. Я иеромонах, секретарь патриарха…
Слышимость была отличной. Портье склонила голову набок, глядя на меня с полуулыбкой.
– Очень приятно, отец Андрей! – воскликнул я несколько робко. В Церкви, конечно, все равны – перед Богом. Но иерархия среди священства есть, и не просто есть, а ведет свою родословную от Иисуса Христа. Проще говоря, секретарь патриарха для служителя – это то же самое, что секретарь президента для обывателя.
– Мне тоже приятно… – с паузой ответила трубка. – Я могу записать вас к патриарху на послезавтра.
– Хорошо, – смиренно констатировал я.
– Тогда до четверга. 12 часов. До свидания…
Я положил трубку, осторожно, стараясь сделать это незаметно, выдохнул. Парочку секунд постоял молча, не поднимая глаз и запоминая информацию. В животе заурчало, я воспринял это как руководство к действию, и начал мягко:
– Скажите, Эльвира… – я смущенно глянул на портье.
– Зовите меня Эля, отец Бориска! – звонко поправила девушка. Она изучающе смотрела на меня, пытаясь определить причину моего смущения.
– Хорошо… Эля, где я могу перекусить?
Священники – удивительные люди, они не стесняются носить странную для большинства одежду, но смущаются озвучивать естественные потребности. Я почему-то был уверен, что эта мысль промелькнула у нас обоих одновременно.
– В гостинице есть ресторан! Сто баксов и целый день сытый! – выдала девушка без раздумий.
Мне впервые в жизни стало неловко, что я бедный человек. Чувство возникло неожиданно и не пропадало. Разделаться с ним вроде того, как я разделался утром с похотью – не было моральных сил. Я мялся и кажется, краснел. Эля всё поняла правильно:
– Но… хороший повар сейчас в… отпуске, и лучше в ресторан не ходить, – прозорливо сказала портье. – В трёхстах метрах отсюда есть классное кафе!.. Прямо на Таганке! Выйдите на улицу перед храмом Мартина Исповедника и направо… до магазина «Звездочка», в этом же здании и кафе. Запомнили?
– Да, – кивнул я.
– Там вкусно и… дёшево! – лучисто улыбнулась девушка.
– Спасибо, Эля! Ну… я пойду? – выглядел я смешно, но не нашел лучшего выхода из ситуации, чем задать тупой вопрос.
Сейчас же меня кто-то ощутимо толкнул в бок. Хамом оказался крепколобый, коренастый человек с решительным лицом. Полностью лысый, с тяжелыми руками.
– Здрасьте! – буркнул он портье, занимая моё место, откуда меня только что потеснил.
– А, господин Сивушов! – поскучнела Эля.
– Приятного аппетита! – кивнула она мне с теплотой, и кисло нахмурилась постояльцу:
– Желаете молвить?
Я отошел, слыша по дороге к двери:
– Я, как честный кинопродюсер, привыкший к комфорту, буду жаловаться вашему начальству на недопустимые условия проживания. Сегодня утром…
4. Находка
Нужное кафе я нашел без проблем. Оно находилось на втором этаже двухэтажного белого особнячка, и по своей сути являлось столовой комплексных обедов. Обстановка несколько «совковская»: фанерный стол с разносами, горка с вилками-ложками, касса с кассиром и два окошка – одно для раздачи, другое для грязной посуды. Чуть в стороне, но в этом же помещении – стойка-магазин с напитками на вынос, барменом и сигаретами.
У окна выдачи обедов наблюдалась небольшая очередь, этот факт позволил мне успеть прочитать меню. Оно стояло на спец. подставке и было написано «от руки»:
МЕНЮ
1-ый комплексный обед
1) Суп гороховый.
2) Картоф. пюре с рыбой.
3) Какао.
4) Хлеб, 2 кус.
2-ой комплексный обед
1) Суп с лапшой.
2) Лапша со шницелем.
3) Чай.
4) Хлеб, 2 кус.
Я поставил разнос в окно выдачи, поднял глаза и на той стороне окошка увидел разбитную бабу лет 50-ти. Раздатчица выглядела мрачно. Судя по её ухмылке – советской тут была не только обстановка, но и обслуживание. Я любезно улыбнулся:
– Будьте добры, комплексный обед номер один.
– Последний только что забрали, – равнодушно просипела баба.
– Давайте тогда второй обед, – вздохнул я. – Но, если можно, без котлеты.
Раздатчица подтянула разнос к себе и выдала сварливо:
– У нас не котлеты, а шницели.
– А разве шницель – это не котлета? – зачем-то полез я на рожон.
– Нет, – кратко ответила баба, наливая суп из невидимой мне посуды. Бухнула тарелку на разнос. Немного подумала и закончила мысль: – И цена у них разная.
Я вспомнил, что я священник и отпустил на волю свою гордыню:
– Хорошо, пусть будет по-вашему… Не могли бы вы мне дать второе блюдо без шницеля?
– Не могу! – отрезала раздатчица, двигая мне заполненный едой разнос. – У нас кафешка, а не ресторан.
Мне ничего не оставалось, как взять разнос и отойти. Немедленно меня догнал злой ехидный вопрос:
– Думала, святоши питаются одним Святым Духом. Ан нет, тоже пожрать любите. Да?
– Если вы желаете вывести меня из себя, то у вас не получится! – ровно разъяснил я, встав на месте, но не поворачиваясь.
– Да пошёл ты нахер! – взвизгнул голос раздатчицы.
– Прости тебя Господь, – я отошел к кассе.
– Я не нуждаюсь в Его прощении! – ударил меня в спину вопль. – Он забрал у меня сына! Слышишь ты, чёртов святоша!?
Я всё-таки обернулся. Раздатчица высунулась из своего окошка, яростно глядя мне вслед, перед носом какого-то юноши в очках. Потом баба погрозила мне кулаком и вдвинула разгневанную харю назад – в окно.
Люди теряют близких, вместе с ними теряют и веру. Так бывает. Они не хотят понять, что Господь творит только добро, а смерть родного человека, причём несправедливая с нашей точки зрения, не Его рук дело. Другой вопрос, что Бог это допускает. Однако, в конце концов, Он наделил нас свободой полного самоопределения и не может слишком часто вмешиваться в человеческое бытие, иначе Его замысел насчёт людей потеряет смысл.
Я рассчитался на кассе и с разносом в руках направился в обеденный зал, выискивая глазами пустое место. Сделал шаг, второй, третий… На четвертом шаге я столкнулся с человеком, он вынырнул откуда-то сбоку и ткнулся в мой разнос. Мой обед закачался, суп поплескался, лапша посыпалась, компот полился… Человек мгновенно оценил ситуацию и его сухие ладони твердо легли поверх моих задрожавших рук. Таким образом, большая часть обеда была спасена.
