Не поймите меня превратно; как бы быстро все это нам ни надоело, мне все равно было жаль Лилиан. Как и большинству из наших. Моя подружка написала заявление в полицию на двух самых наглых типов за сквернословие, но что могли сделать копы? Этим ненормальным было все равно, арестуют их или нет. Им хотелось стать мучениками.
В то утро я направлялся на работу и по определенным причинам решил поехать на сабвее, а не автобусом; это означало, что мне необходимо было пройти через парк и мимо дома Лилиан. Ранним утром в парке, толкая перед собой детские коляски, бегает трусцой множество тех, кого моя подружка называет бандой папаш-неформалов, но парень, которого я заметил в районе скамеек перед спортивным центром, определенно не был похож на остающегося дома с детьми папашу, который в свободное время подрабатывает, торгуя на раскладном лотке домашней едой. Этот мужик просто сидел там, но было заметно, что с ним что-то не так, и не только из-за того, как он был одет. Утро было теплое — не жаркое и влажное, как у нас иногда бывает, но паркое, — а одежда у этого парня была как для зимы: длинное черное пальто, похожее на шинель армейского покроя, и черная, плотно облегающая шапочка. Проходя мимо, я кивнул ему, но он смотрел куда-то сквозь меня. Я попытался не придавать этому значения, но, уже дойдя до Лоример, вдруг почувствовал, что должен развернуться и проверить, что он делает в нашем районе. Он, конечно, мог быть просто бедным бездомным или кем-то вроде того, но что-то говорило мне, что нужно это выяснить. Я поискал глазами копов, которые иногда ставят свою машину возле дома Лилиан, но так никого и не увидел. Я не верю во всякие божественные или сверхъестественные вещи, но тут внутренний голос четко сказал мне: «Нейл, пойди возьми себе кофе, проверь этого чувака, а потом можешь двигать на работу». Так я и сделал. Купил большой черный американо в «Оргазмик Органик» и пошел обратно в парк.
Когда я снова вышел на улицу Лилиан, то увидел, что тот скользкий тип движется в мою сторону, но идет очень медленно. Чувство тревоги вернулось, и теперь я уже точно знал, что с ним что-то серьезно не так. Улица не была пустынной, множество народу шло на работу, но я сфокусировался только на нем и ускорил шаг. Дверь дома Лилиан открылась, и на тротуар вышли пожилая женщина с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, и мальчик в бейсбольной кепке. Я сразу же их узнал. Кто бы ни придумал этот маскарад, с воображением у него было туго.
— Берегитесь! — закричал я.
Дальше все происходило очень быстро, но в то же время словно в замедленном кино, если в том, что я только что сказал, может быть какой-то смысл. Тот жутковатый парень вытащил пистолет — я в пистолетах не разбираюсь, так что не могу сказать, что именно было у него в руках, — и начал переходить улицу, не обращая внимания на дорожное движение. Я, долго не думая, побежал прямо к нему, сорвал крышечку со стакана своего кофе и швырнул его в негодяя. Прямо ему в лицо. Он все-таки выстрелил, но промахнулся и попал в припаркованный у тротуара «шевроле».
Тут все принялись истошно вопить:
— Ложитесь, ложитесь же!
Следующее, что я запомнил, был тот второй чувак, который появился ниоткуда, — потом оказалось, что это был коп не при исполнении, который просто возвращался с дежурства, — и как заорет на стрелка:
— А ну бросай это долбаное оружие!
Тот странный парень сделал все, как ему сказали, но к тому моменту уже стало ясно, что он не опасен. Он выл и отчаянно тер глаза и лицо. Мой кофе был горячим, и кожа у него стала ярко-красной. Он упал на колени прямо посреди проезжей части, а коп отбросил носком ботинка его пистолет в сторону и стал что-то говорить в рацию.
Я подбежал к Лилиан и Бобби. Лицо у нее было пепельно-серое, и я даже испугался, что сейчас ее хватит инфаркт, удар или еще что-нибудь в этом же роде. Ну а Бобби… уж не знаю, был ли это шок или что-то еще, только он вдруг начал хихикать. Лилиан схватила его за руку и затащила обратно в дом. Мне показалось, что буквально через какие-то секунды вся улица уже была забита полицейскими машинами. Того странного парня подняли на ноги и куда-то увезли. Надеюсь, этот негодяй сгниет в тюрьме.
Тот коп потом позвонил мне и заявил, что я настоящий герой. В офисе мэра сказали, что меня представили к гражданской медали за отвагу. Но я ведь только сделал то, что сделал бы любой другой, понимаете?
После того случая я уже не видел Лилиан и Бобби в нашем районе. Они переехали на конспиративную квартиру, да? Так мне сказала пожилая леди, которая живет в их доме. А Лилиан прислала мне по-настоящему классный е-мейл, где написала, что она никогда не забудет того, что я совершил в тот день. Читая это, я даже прослезился. А в следующий раз я увидел их уже в новостях.
Это последний е-мейл, который я получила от Лилиан Смолл.
Он датирован 29 мая.
Мы делаем все, что можем, Элспет. Меня до сих пор трясет, — а кого не будет трясти после такого? — но я стараюсь быть сильной ради Рубена и Бобби. С Бобби все в порядке — думаю, он даже по-настоящему не понял, что произошло.
Кажется, я рассказала все, что вы хотели узнать. Если можно, напишите, пожалуйста, в вашей книге, что мы не знаем, почему Рубен стал говорить опять, только это все равно не имеет никакого отношения к Бобби. После того как злые люди стали болтать, что это еще один зловещий знак, я думала о том, чтобы все отрицать, но Бетси ведь знает правду, как знает ее и Бобби. Не хочу, чтобы он, когда подрастет, читал вашу книгу или новости в газете и думал о том, что его бабушка была лгуньей. В глубине души я верю, что это просто Рубен сделал над собой последнее усилие, чтобы выбросить Эла из своего сознания, чтобы можно было спокойно проводить время с внуком. И сделала это возможным только сила его любви.
Они настаивают, чтобы мы теперь переехали на конспиративную квартиру. Выбор у меня невелик, если я хочу обеспечить Бобби безопасность. Идут разговоры о том, чтобы поместить Рубена в специальный приют в другом штате, но я на это не пойду.
Нет. Мы одна семья и будем вместе, что бы ни случилось.
Расшифровка диктофонной записи Пола Крэддока, май-июнь 2012 года.
14 мая, 5:30 утра
Я никак не могу отделаться от запаха. Это рыбный запах. Запах, который оставляет после себя Стивен, когда приходит ко мне. Я уже все перепробовал, даже драил стены «Доместосом». От этого сильного моющего средства пекло в глазах, но я все равно не мог остановиться.
Джесс, как обычно, ничего этого не замечала. Просто сидела на кушетке и смотрела «X-фактор», пока ее сумасшедший дядюшка метался по дому с ведром моющего средства для туалетов. Как будто ее это вовсе не колышет, как сказал бы Джефф. Я пригласил к нам миссис ЭБ, надеялся на мудрость и опыт пожилой женщины по части выведения невыветривающихся запахов (ей я соврал, что сжег на плите купленные для Джесс рыбные палочки). Она вывела меня в сад покурить, утешительно похлопала по руке и сказала, что я пытаюсь взять на себя слишком много задач, особенно учитывая давление со стороны прессы. Она сказала, что мне нужно попробовать больше плакать, чтобы выпустить свое горе наружу, а не закупоривать его в себе. А потом все рассказывала, как страдала, когда десять лет назад умер ее муж. Сказала, что не знала, сможет ли вообще жить дальше, но Господь помог ей найти выход.
