– Что ж, убедил, – сдалась она, – но все равно на душе кошки скребут. Что-то не доведено до логического конца. Фильм оборвался, не дойдя до финала. Где ожидаемый хеппи-энд? Я привыкла завершать начатое, – она села за руль и включила радио.
Стас минут пять покрутился вокруг машины, болезненно переживая вину и бессилие. Солнце все так же безжалостно палило рассудок…
Город мертвых
Во дворах правила сиеста – словно по всеобщему сговору улицы опустели, а люди исчезли, будто провалились в невидимую черную дыру. Старый японский фургон, замазанный засохшей грязью, неслышно въехал в затерявшийся переулок, прокатился десять метров и остановился рядом с Викиной малышкой, притаившись.
Доверившись интуиции, Пастарьев очнулся и прищурился. Из фургона показался небритый, суетливый и крадущийся человек в затхлой потрепанной кепке, и хромой походкой направился к ним. Предчувствуя опасность, Стас машинально похлопал Вику по колену:
– Похоже, к нам гости! Просыпайся. Он похож на таксиста.
– Зачем ты вызвал такси? – медленно потянулась Виктория. – Мою девочку эвакуировали на штрафстоянку? Только этого не хватало.
Небритый мужчина в потрепанных серых джинсах, кожаной куртке и лакированных туфлях, изнемогая от жары, но не желающий избавляться отлишней одежды, осторожно доковылял до машины, пригнулся, чтобы разглядеть пассажиров, и неуверенно спросил с кавказским акцентом:
– Такси заказывали?
Напрягшийся Стас оценил возможную угрозу и, как Штирлиц, сухо ответил:
– Вы ошиблись. Сами на ходу, разве не заметно?
Подозрительный тип просто так не сдавался и сложил черные руки на пояс:
– Ай-ай-ай, непорядок! Станислав и Виктория?
Сердце девушки екнуло и провалилось в пятки, готовясь к шудшему повороту собитий.
– Вы инквизитор? Мы ни в чем не виноваты! Нас подставили!
– Письмо при вас? – хладнокровно спросил таксист, гневно стрельнув огненными зрачками.
В полном недоумении, и не справляясь с паникой, Стас лихорадочно вытащил листки:
– Возьмите и отпустите нас!
Странный таксист, похожий на инквизитора, принялся изучать письмо. Прочитав несколько предложений, он с размаху бросил клочки на землю:
– Оно! Узнаю почерк. Я приехал за вами.
– За нами? – в ужасе воскликнула Вика. – Вы, собственно, кто будите?
Таксист нагло ухмыльнулся, обнажив темно-желтые кривые зубы:
– Армен, хорошая моя! Для тебя просто Арменчик.
– Понятно, – недоверчиво фыркнула Вика. – Вы знали Тополина?
– Бедняге соболезнует вся диаспора. Да простит всевышний его грешную душу!
Стас отряхнул ладони и невнятно пробормотал:
– Видишь, нас все-таки нашли, придется отложить загородный пикник. Забацаем шашлычок на природе чуть позже.
– Я главный специалист по шашлычным вопросам, – вспылил Армен. – Пальчики оближешь! Меня по-любому пригласить надо, не пожалеешь. Но нам позарез нужно ехать, только не на вашей колымаге. Свою тачку вы засветили, на ней опасно разъезжать по городу. Я думаю, вы порядочно накуролесили. Успели, так сказать, напортачить и вашим, и нашим. Немудрено! Вашего коня мы оставим здесь, поблизости стоянок я не встречал. Район здесь спокойный, угоны случаются редко. Пересядете ко мне, никто не заподозрит меня в перевозке свидетелей контакта, даже всевидящие инквизиторы. Поспешим! У меня семья: любимая жена и трое детишек, я хочу провести выходные вместе с ними. А так пропадаю круглыми сутками за баранкой. Жена ругается, но кто-то должен кормить многодетное семейство.
– Вы женаты? – удивилась Вика. – Никогда бы не подумала. Трое детей? Ваша супруга – настоящая мать-героиня.
– А что делать? – риторически спросил Армен. – Это само собой разумеется. Большая семья – большие проблемы. Успевай каждого джигита прокормить, а они очень прожорливые, особенно мальчики. У меня растут два сорванца и младшая девочка. Попробуй воспитай из них достойных членов общества, когда тебе вставляют палки в колеса. На каждом перекрестке требуют прописку, расписку, записку! Вдохнуть свободно невозможно, без бумажки ты не человек. У меня с документами полный порядок, держу эту поганую бумажку за пазухой днем и ночью. Даже сны снятся, как противная ментовская морда с фуражкой проверяет подлинность моих документов, вечно находя какие-то неполадки. Поймите, я не высыпаюсь, а ведь это фактор риска на дороге.
– Тяжела ваша доля, – заключила Виктория. – Но вы же подвергаете себя опасности, связываясь с нами. Что вас подтолкнуло?
– Я сочувствую незаконной миграции.
– Вот как? То есть вы, Армен, инквизиции не боитесь?
– Не совсем, любезный. Инквизиции боятся все, никто не застрахован от незапланированного посещения служителей межпараллельного правосудия. Я не исключение. Скажу больше: на своей колымаге я катал по городу двоих агентов Генерального управления.
– Какого управления? – не понял Пастарьев.
– Неужели? – воскликнула Вика. – Судя по вам, легко отделались. А как они выглядели?
– Не все сразу! – остановил ребят Армен. – Отвечаю по порядку. Генеральное управление – это из жаргона инквизиции, что-то типа их базы, сходняка, неважно. Далее об их внешности. Помню, как сейчас: главный инквизитор – высокий и с бородкой, зовут Михаил Николаевич. Второй – званием меньше, широкоплечий шкаф с лысой, как вершины Кавказских гор, башней. Слушается, как дрессированная собачка, своего босса, ни в чем ему не перечит и стоически переносит насмешки командира.
– В очередной раз убеждаюсь, что это те же типы.
Друзья пересели в машину Армена. Убедившись, что переулок пуст, таксист нырнул за штурвал четырехколесного парусника и отчалил от бордюрного причала.
– Куда едем? – спросила Вика капитана дальнего плавания.
– Предстоит долгий путь. Чилкин обустроился на полузаброшенном заводе. Не представляю, что за завод и что он производил. Скорее всего, он давно банкрот и служит прибежищем для городских отбросов. Не в обиду будет сказано, но Чилкин как раз к ним относится, только ему об этом не говорите. Аркадий затаился в надежном укрытии и коротает там день за днем. Чем он на заводе занимается, даже не представляю, только однажды заезжал туда на минутку. Сегодня снова навещу.
– Так он безработный босяк или числится там? – спросила Вика, положив уставшую голову Стасу на плечо.
– Доберемся, и ты его лично спросишь.
– Армен, вы уверены, что он адекватен? – вмешался Стас. – У меня складывается образ какого-то дикого и полусумасшедшего бродяги, который прячется от людского взора в подземных катакомбах и не желает подниматься на поверхность.
Выехав на шоссе, Армен обстоятельно прокомментировал нелестное высказывание:
