Старик кивнул:
– И много ли она дает железа? Нет, нет, я не пытаю о цифрах, любезный господин! Скажите, прибывает ли добыча или падает?
– Меня устраивает, – уклонился тот от ответа.
Рудознатец развел руками:
– Высокородные господа, полагаю здесь многие владеют железными рудниками… И я рискну предположить, что добыча железа год от года не увеличивается. А ведь наука шагнула вперед, теперь редкая шахта обходится без паровой машины… Я веду свою речь к тому, что когда божественные законы любви вступают в силу, то человеку не дано устоять. Не так ли?
Если только что слушатели были напряжены, то эта фраза напряжение сняла. Не прост старик, и понимает, как успокоить аристократов. Дамы заулыбались, поглядывая на кавалеров, те снисходительно взирали на старого рудознатца.
– Так и божественные законы сродства минералов… человеку дано их постигнуть, но не дано превзойти. Мы научились разбивать хрупкие союзы железа, но подлинное сродство обойти не можем. Вот почему железо, которого еще так много в земных недрах, не дается нам. А давайте представим, как изменилась бы жизнь, будь железо легко доступно?
– Оружие, – предположил кто-то.
– Да, – радостно согласился старик. – Первое, что приходит на ум, – оружие. Низкопробное железо не так уж и дорого, но оно не может превзойти оружейную бронзу, идущую на простые клинки и пушечные стволы. А вот настоящий булат, высокая сталь – дороги, и становятся все дороже. Между тем лишь высокая сталь, сваренная хорошим мастером, способна отрешиться от сродства к элементам и служить в оружейном деле. Стволы пулевиков, хорошие клинки – все это высокая или булатная сталь. Ее до обидного мало, даже ювелирное железо, идущее на монеты, не годится для пулевика. А будь оно доступнее… рядовой ополченец мог бы вооружиться скорострельным пулевиком.
– Холопам – пулевики? Благодарю покорно! – Основной спорщик радостно ухватился за эту промашку. – Нет уж, лучше без этого!
– Почему же? – притворно изумился рудознатец. Такой разговор у него, видно, каждый день происходил.
– Почему? Да потому, что тогда чернь разграбит замки, убьет сеньоров, опустошит города. Нельзя будет ночью на улицу выйти, за каждым углом притаится бандит с пулевиком!
– Зачем же черни бунтовать? Если железо станет доступно всем, если наступит сказочный железный век? Урожаи поднимутся, добротная железная утварь появится в каждом доме, строительство неизмеримо облегчится…
– И не станет ни богатых, ни бедных, – фыркнул аристократ. – Утопия, старик. Утопия в чистом виде. Может быть, ты и знаешь побольше моего о сродстве элементов, но уж о природе душ я тебе могу рассказать! Крестьянин не плуг поспешит сковать, если ему дать железо. Он меч захочет! И пойдет в леса, грабить проезжих, резать стражу…
– Почему же…
– Да потому, что у божественной любви свои пути, прихотливые! Порадуйся лучше, что Бог в своей милости не дал людям достаточно ума сродство железа разбивать. Иначе не стоял бы тут, рядом с умными и добросердечными людьми, а прислуживал бандитам, у которых кулак побольше головы!
Раздался взрыв смеха. Хелен, устало прижавшаяся ко мне, тихонько сказала:
– Браво. Рудознатец не дурак, но ведь этот баронишко захудалый – умнее.
– Полагаешь?
– Конечно.
– Милостивый господин. – Старик склонил голову. – Я не смею спорить, но, видимо, лишь сам Господь мог бы нас рассудить. Нам не дано, увы, знать, как сложилась бы жизнь, стань железо вещью обыденной…
– Такого и быть не могло, – безжалостно добил его аристократ.
– А вот тут вы не правы, господин… – Старик оживился. – Известно, что еще в средние века, в году тысяча четыреста пятидесятом от обожествления Искупителя, в британских землях добывали железо из земли, ныне непригодной для обработки…
– Видно, все и добыли!
Снова хохот. Аристократы потешались от души.
– В Китае, наряду с тайной гибкого стекла, так долго не дававшейся державным мастерам, знали и секрет добычи железа… – рудознатец почти кричал в меру своих слабых сил, – из пустой породы. Но потом Чингиз, будущий руссийский хан, взял Пекин и велел отсечь головы всем мастерам, сказав, что только трус прикрывает себя латами…
– Надо же, а я думал, что он небольшого ума был человек!
Смех…
– Пойдем, – сказала Хелен. – Про булаты он уже рассказывал, это так, напоследок.
Я кивнул, и мы тихонько двинулись к выходу. Неприятно было видеть унижение старого мастера, пусть он и заслужил его пустыми разговорами. Уже на улице я спросил летунью:
– Интересно, а он прав?
– О чем ты?
– О том, что люди умели добывать железо из пустой породы.
– Да. Уверена, что да.
– Но почему никто не пытается восстановить секрет? Ведь это так изменило бы всю человеческую жизнь!
– Ты сам ответил.
– Хелен, я не понимаю.
– Ты все-таки не настоящий аристократ… – Смягчив слова улыбкой, летунья пояснила: – Вся жизнь, и у нас, и в Руссии, и в Китае, зиждется на железе. Оно – мера стоимости. Как прикажете торговать, если железо упадет в цене?
– Есть еще серебро, золото, наконец… медь…
– Все давным-давно завязано на железо. Все сокровищницы наполнены им. К тому же железо – не бесполезное золотишко, которое годится лишь на дешевые украшения. Это и деньги, и товар. Железо прочно и красиво. Началась война – и ты пустил его на оружие, например. Понимаешь теперь?
– Но все равно выгоды были бы несравнимы…
– Для кого, Ильмар? Накопления Дома или запасы Церкви – огромны и разнообразны. И все же они в основном в железе. Для мелких аристократов более того, кроме шахты-другой у них и нет ничего. Кто же захочет рубить под собой сук? Кто пожелает разоряться ради того, чтобы крестьянин имел железный плуг, а ребенок играл стальным ножиком? Кому это надо?
Я даже остановился. Мысль была такой ослепительно яркой, такой простой, такой чудесно все объясняющей…
– Хелен… Маркус спер книгу, в которой описана тайна дешевого железа!
Она даже не удивилась. Помолчала, потом пожала плечами:
– Не знаю. Мне это не приходило в голову.
– Точно!
– Ильмар, слишком уж просто.
– А что тогда? Ну что?
Хелен посмотрела мне в глаза:
– Ильмар, не дай Господь нам это узнать.
Часть четвертая
Страна чудес
Глава первая,
в которой я дважды нахожу принца Маркуса, а Хелен оба раза смеется надо мной
Ни один город в мире, даже Париж или Рим, не выглядят ночью так красиво, как Миракулюс.
