Она опустила в прорезь монетку и, набрав номер Димкиной бывшей работы, какое-то время слушала звуки эфира.
Никто не отзывался. Аня дернула за рычаг, набрала номер еще раз. Тот же результат.
Разочарованно она выбралась из будки, закурила. Быть может, следовало подождать еще немного? Вполне возможно, что Димка отошел куда-то с рабочего места или… – Аня чуть не подпрыгнула на месте. – Ну конечно, на часах полночь! На работе никого нет, и быть не может.
Она отбросила начатую сигарету, вновь вошла в будку и набрала собственный номер телефона. Трубку сняли практически сразу.
– Привет, Аня! – Димкин голос был мягким и, как показалось Ане, только что не мурлыкал.
– Ты дома, что ли? Как это может быть? – сердце заколотилось, подстрекаемое вновь возникшей надеждой.
– Ну да, дома. Ночь же на дворе.
– А что голос такой? – Аня начисто забыла Вадимовы рекомендации о том, что говорить следует только по делу.
– Из ванны.
– Ты один? – с сомнением в голосе поинтересовалась Аня. К сожалению, с того места, где стояла она, ее дом был виден только чуть-чуть с торца. Вот было бы странно, если бы сейчас в спальне горел свет!
– Один, конечно. – Дима хмыкнул. – Скажи лучше, как сама? Нашла там себе кого-нибудь? Сколько времени-то прошло…
– Никого у меня нет. – прорвавшиеся слезы мешали сосредоточиться, Аня переложила трубку в другую руку, но так стало значительно хуже слышно. – Нет, и не будет!
– У меня тоже никого.
– А разве можно?.. – Аня остолбенела. Все, что она знала о потустороннем мире, рушилось, все прежние представления сделались вдруг ненужными.
– Многие находят. Трудно ведь постоянно быть одному.
Это Аня как раз понимала. Понимала для других, но отказывалась принимать насчет себя и Димы.
– И ты найдешь?.. – в голосе зазвенела злоба.
– Я никого не ищу.
Оба замолчали.
– Подожди, так нельзя, – очнулась вдруг Аня, – говори что-нибудь, у меня осталась всего одна монета.
В трубке запищало.
– Не оставляй меня надолго! – Голос Димы дрогнул, или Ане это почудилось сквозь нарастающий зуммер? Вместе с наступающими гудками множилось отчаяние, Аня до боли стиснула кулачок с монетами.
– А ты можешь ко мне зайти? К другим ведь иногда заходят? Аня, ты еще здесь?
Анна быстро засунула вторую монету в прорезь телефона, монотонное клянченье тревожных гудков мгновенно прекратилось, в трубке снова было дыхание любимого и отдаленный фон тихой музыки. Должно быть, в комнате работал телевизор.
– Что значит заходить? – с дрожью в голосе поинтересовалась Аня.
– Ну, как к другим заходят. – судя по голосу, Димка удивился не меньше самой Ани. – К соседу нашему жена заходила как-то. Объявления о визитах в подъездах клеят, и в это время никому не рекомендовано из своих квартир выходить. Никто и не выходит, говорят, служба, устраивающая свидания, глаза отводит. Но мне не отвели. Я в глазок дверной все видел. И визиты эти, как я понял, обычно на ночное время приходятся.
– Если возможно встретиться, я узнаю и постараюсь договориться, чтобы нам тоже разрешили. Можешь рассказать подробнее?
– Подробнее… ну, встречи проходят либо в специально отведенных для этого местах, типа кабинетов в учреждениях, или в частном секторе. Как я понял, в учреждениях это легче от других скрыть, так что иногда посещения на дому вообще запрещают, чтобы не раздражать соседей. В многолюдных местах однозначно запрещено, всем ведь глаза не отведешь, хотя кто нас с тобой знает?..
– Решено. Я обязательно все выясню. Я даже знаю, у кого и обязательно к тебе приду. – Аня задохнулась волной радости. – Я так люблю тебя, Димка! Так люблю!!!
Как, наверное, и следовало ожидать, обе черные монеты влетели в автомат неразлучной парочкой, а Дима и Аня так и не поговорили о главном. О том, что больше всего мучило ее. Сбежала ли она, бросив его в горящей машине, или ее саму выбросило взрывом, когда они полетели под откос.
Почему не спросила?
Идя домой, Аня ругала себя за то, что поддалась эмоциям, и истратила подаренные ей Вадимом черные деньги. Впрочем, Вадим же сказал, что на кладбище он бывает аккуратно два раза в неделю, значит, ждать остается совсем немного. Сегодня пятница, точнее уже суббота, выходит, в следующий раз монеты можно приобрести в среду. Через четыре дня на пятый.
Аня остановилась, наблюдая за переходящей через дорогу кошачьей семейкой. Черная грациозная мама вышагивала впереди своего пятнистого семейства, высоко подняв породистую мордочку и сверкая в фонарном свете неестественно большими глазами. Или это был не электрический свет? Уж слишком ярко горели кошачьи глаза. В какой-то момент кошка заметила присутствие человека и, остановившись, повернулась к Ане, прожигая ее кроваво-красными лазерами. Так, что та невольно попятилась.
Сбив строй, пятеро пятнистых, ублюдочного вида котят, сгрудились возле мамы, недоброжелательно включив разноцветные глаза.
«Странное дело, – удивилась Аня, – у всех котят глаза светились двумя цветами: правый – алым, а левый – интенсивно-зеленым. Так бывает, когда у кошек один глаз зеленый, а другой желтый. Но такие кошки большая редкость, обычно это белые ангоры, но чтобы вот так, буквально в одном помете, пятеро котят с разноцветными глазами…
Кошка угрожающе зарычала, причем, зарычала не как рычат, желая напасть или защищаться кошки, а как может рычать хищник покрупнее и помощнее. Хищник, предвкушающий легкую добычу.
– Славная киса, хорошая киса, – никогда прежде Аня не слышала историй, в которых кошки – обычные городские кошки – нападали бы на человека.
Камышовые кошки, дикие кошки Колизея в Риме, где-то писали, что еще до последнего ремонта, здание облюбовали неизвестно откуда взявшие дикие и весьма свирепые кисы, но городские…
Неожиданно один за другим во дворе начали гаснуть фонари, отчего свет, исходящий из кошачьих глаз, сделался еще интенсивнее, точно только теперь входил в свою истинную силу. Когда последний фонарь вырубился и во дворе стало совсем темно, свет кошачьих глаз сделался уже буквально невыносим.
Так что Аня перестала видеть кошачьи силуэты. Вместо них светился красно-зеленым сиянием странный движущийся объект, издававший приглушенное рычание и попискивание.
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – прошептала Аня.
И тут страшная магия иссякла сама собой. Откуда-то сверху вдруг на плешивенький асфальт пролился желтоватый теплый свет, и странное мистическое существо о двенадцати разноцветных глазах тут же превратилось в безобидную кошачью семейку.
– Кысь, кысь, кысь, – донеслось откуда-то сверху заклинание. Желтоватый блик на асфальте дернулся, в нем явно проступил человеческий силуэт, и в следующее мгновение на втором этаже распахнулись обе створки окна. И к радости семейства кошачьих, вниз полетели кусочки чего-то мягкого, что плюхалось на асфальт, разбрызгивая темные капли.
