– Ну, что? – прищурившись и испытующе глядя на Марка, спросил Захария. – Хорошо погостил? Теперь пора впрягаться в работу. Ты ведь полицейский? Тогда тебе нужно продумать все, что можно сделать в смысле безопасности. Ты знаешь, как работают твои бывшие товарищи из города? Вот и придумай, как сделать, чтобы у них было поменьше времени…
Группа бывших инженеров в это время изучала, каким образом можно быстро переключить энергию электростанции на кабель, ведущий к порталу. В условиях высокого напряжения это была нелегкая задача.
В первый же день после возвращения в поселок Марк встретил Аврору. Точнее, дочь поджидала его возле землянки Захарии. На этот раз он даже встревожился, увидев ее осунувшееся лицо и глаза, наполенные тревогой.
– Ты куда пропал? – спросила Аврора. – Я уже испугалась, что больше тебя не увижу.
– Что же со мной могло произойти? – усмехнулся Марк, хотя ему стало приятно. Он ощутил совершенно незнакомое чувство человека, о котором кто-то беспокоится.
– Тебе ведь больше сорока, – вздохнула Аврора. – Мало ли что…
– Нет, меня не отправят к богам, – покачал головой Марк. – Ты же сама знаешь, что я нужен им здесь. У них ведь большие планы.
– Ты насчет Пришествия богов? – осведомилась дочь и помрачнела. – Павла тоже заставили работать в этой технической группе. Он же специалист по связи…
Потом она спохватилась.
– Да, мы больше не можем тут оставаться, – шепотом произнесла она. – Знаешь, папа, это была с нашей стороны ужасная ошибка – сбежать из города сюда. Мы с Павлом собираемся вернуться в город. Конечно, там тоже не идеал, но все-таки…
Глаза ее загорелись. Видно было, что Аврора возбуждена и явно с трудом дождалась встречи с отцом. Как ни странно, Марк снова, в который уже раз, поймал себя на том, что в нем проснулись отцовские чувства: он обеспокоился.
– Отсюда вряд ли убежишь, – с сомнением произнес он. – У меня есть подозрения, что многие до вас с Павлом уже раскаивались в своем поступке. Наверняка многие пытались сбежать обратно в город, но мы знаем, что никто не вернулся.
Аврора потупилась. Понятно, что она и сама уже об этом подумала.
– Может быть, ты помог бы нам, – сказала она нерешительно.
Марк покачал головой.
– У меня нет такой возможности. И я очень советую вам с Павлом хорошенько подумать перед тем, как совершить какой-нибудь безрассудный непоправимый поступок. Один вы уже совершили второпях и теперь жалеете. Но если совершите второй – он может оказаться последним.
Марк рассказал о том, что сбежать в город можно только пешком, на лыжах, без провожатых. Но в лесу легко заблудиться и наверняка пошлют погоню. И эта погоня, конечно же, настигнет незадачливых беглецов.
– Кроме того, – добавил он, – убежать сейчас было бы безответственно. Ты же сама знаешь, что тут готовится. Готовится вторжение инопланетян. Если у них все получится, бегство в город вас с Павлом не спасет.
Аврора пристально посмотрела на него. Она ждала продолжения. Марк поколебался всего одно мгновение.
– Мы оказались здесь по разным причинам, – сказал он. – Вы с Павлом захотели сбежать из города, потому что вам показалось, что там очень плохо, а здесь – настоящая жизнь. Теперь, правда, вы убедились в своих заблуждениях… А я не сбежал, а вернулся сюда, потому что заподозрил неладное. Как выяснилось, правильно заподозрил. Так вот. – Он перевел дух. – Раз уж мы здесь оказались, наш долг – не убегать, а сделать все, чтобы помешать этому вторжению. Между прочим, подумай о том, что, кроме нас, этого никто не сделает.
– Кроме нас? – как завороженная, переспросила Аврора, и ее глаза потемнели от страха. – Но ведь нас совсем мало. Что мы можем сделать? От нас ничего не зависит.
Наверное, в другое время Марка смутили бы такие слова и он не нашелся бы что ответить. Но сейчас перед ним стояла его дочь, и ставки в этой игре вообще были очень высоки. Поэтому он ощутил внезапное вдохновение, порыв, и слова нашлись сами собой.
– От нас зависит наше поведение, – сказал он твердо. – От нас зависят наши поступки – это не так уж мало. А от наших поступков, может быть, зависит судьба задуманного вторжения. То есть судьба всего человечества.
Марк обвел рукой окрестности: засыпанный снегом лес, сугробы землянок, из которых торчали дымящиеся трубы.
– Все это – наша планета, – сказал он, чувствуя, как от волнения сдавливает горло. – Нравится она нам или нет, но это наша родная планета. И мы оказались здесь и сейчас не случайно. И отвечаем не только за человечество, которое живет сейчас. Нет, мы ответственны и за прошлые поколения, за всю славу человечества минувших веков.
Пусть лучшие времена людей на Земле канули в прошлое и сейчас мы находимся в жалком состоянии, но все равно мы – единственные наследники славы Земли. И если какие-то пришельцы сумеют воспользоваться нашим жалким состоянием и захватят Землю, какой позорный конец это будет для человечества!
– Но что мы можем сделать? – жалобно спросила Аврора. – Ты, и я, и еще Павел…
– Мы должны сделать все, – ответил Марк. – Все, что в наших силах. Все, что необходимо. Кроме нас это сделать некому – так уж вышло.
Аврора не сводила с него глаз, а когда Марк закончил, вдруг тихо сказала:
– Папа, я горжусь тобой.
– Не называй меня папой, – одернул ее Марк. – Что за архаика, сколько можно? Говори «родитель номер два».
Они оба засмеялись.
Идти в Дом радости Марку совсем не хотелось. По рассказам и объяснениям он понимал, что это нечто вроде публичного дома, а подобные заведения никогда его не привлекали.
В Евразии тоже были публичные дома, но в них собирались только добровольно. Всегда находятся люди – мужчины и женщины, – которых будоражит мысль о том, чтобы отдавать свое тело в общее пользование.
В старину считалось, что в публичные дома идут от безвыходности, чтобы хоть как-то прокормиться. Но потом человечество убедилось в том, что теория ошибочна. Всегда, в любое время существуют и другие способы заработать себе на жизнь. Другое дело, что в течение длительного исторического периода некоторым людям было стыдно и неловко признаться себе и окружающим в том, что единственным и главным их стремлением является секс. Ради возможности заниматься им, покорно отдавая себя, свое тело в пользование другим, эти люди и шли в публичные дома.
С течением времени нравы в обществе изменились и стало уже не стыдным демонстрировать свои естественные, хоть и несколько болезненные наклонности.
Почему бы и нет, если это нравится? Что постыдного в этом, раз это способствует удовлетворению желаний?
Но в городе, как Марку было известно, в публичные дома как мужчины, так и женщины ходили строго по собственному желанию. Для Марка это было неинтересно и непонятно, но никакого внутреннего протеста не вызывало: пусть каждый делает что хочет.
