После первого же тоста именинник принялся рассказывать байки из своей военной жизни. Практически все они сводились к тому, как он и его сослуживцы мерились количеством выпитого спиртного. Интересно, у них вообще было время, чтобы Родину защищать?
– Клава, ты знаешь, что такое восхождение и спуск? – как-то неожиданно спросил меня дедок.
– Наверное, это маршрут альпинистов, – сказала я, и все семейство Жупановых посмотрела на меня так, словно я ляпнула совершеннейшую глупость.
– Нет, Клава, это – тест для настоящих мужчин, – гордо произнес именинник, когда я уже сломала себе всю голову насчет того, что имелось в виду. – Кстати сказать, за этим столом только я один его когда-то прошел. Андрей сошел с дистанции на самом пике, а Сашка и вовсе не пробовал. Но ему простительно, он, по причине слабого зрения, в армии не служил.
Шурик, смутившись, попытался заткнуть прародителю рот:
– Дед, к чему ты этот разговор затеял? Клаве это совершенно неинтересно.
– Отчего же, – возразила я. – Мне очень даже любопытно, что это за тест такой. Может, я об этом статью напишу.
– Статью? – Жупанов-дед самодовольно улыбнулся. – Ну, тогда слушай. В стеклянную пивную кружку наливается пиво. После каждого глотка испытуемого туда доливается водка. «Восхождение» будет закончено, когда жидкость в кружке станет прозрачной, как само стеклышко, то есть водка полностью заменит пиво. Это многим удавалось. А вот «спуск» посложнее будет.
– Если я правильно поняла, то «спуск» – это когда после каждого глотка в водку доливается пиво? – догадалась я.
– Именно так. И заметь, Клавочка, без всякой закуски!
– Да, отец, зря ты стал о своих «подвигах» рассказывать, – заметил Андрей Александрович. – Что Клава о нас подумает?
Дед сделал вид, что не расслышал укор своего сына. Он своим «подвигом» явно гордился и предложил выпить за настоящих мужчин. Никто не возразил.
Я чуть пригубила горькую настойку. Сашка после одной выпитой до дна рюмки тоже только делал вид, что пьет. У пластического хирурга настроение почему-то стало ухудшаться, причем этот процесс с каждой выпитой рюмкой только усугублялся. Неужели это ностальгия по армейским годам, возникшая на фоне отцовских мемуаров?
Что касается Раисы Васильевны, она, напротив, пребывала в радужном настроении. Причем не столько спиртное, сколько мое присутствие за этим столом придало ей мощный заряд веселости и оптимизма. Она то и дело посматривала на меня и таинственно улыбалась.
– Сашка, ну вот почему ты скрывал от нас Клавочку? – уже в которой раз вопрошала она.
– Мама, понимаешь, мы совсем недавно познакомились, – все-таки проговорился Шурик. – Столкнулись на улице.
– Ой, как это романтично! Шли навстречу и вдруг остановились, почувствовав исходящие друг от друга флюиды. Ну, просто Мастер и Маргарита!
– Мама, все было совсем не так, – возразил Шурик. – Вечно ты фантазируешь.
– А как? Расскажи, сынок! Нам всем интересно. Правда, Андрюша?
– Да, – подтвердил папаша, но мне показалось, что он думал о чем-то своем и не слышал вопроса жены.
– Клава, ты не возражаешь, если Саша приоткроет нам завесу этой тайны?
– Нет.
– Так, погодите, давайте сначала выпьем еще по одной, – дед схватился за бутылку.
– В общем, шли мы не навстречу, а перпендикулярно друг другу. Поскольку ни я, ни Клава не изменили своей траектории, то столкновение было неизбежным. Она упала, – изрек Александр голосом, начисто лишенным романтики.
– Ой! – вскрикнула Раиса Васильевна. – Саша, ну какой же ты у меня неуклюжий, просто медведь! Клава, ты не очень сильно ушиблась?
– Нет, только пальто пострадало, пришлось его выбросить.
– Сашка, да как ты мог! – возмутился дед. – Такую красивую девушку не заметил. Я бы такого конфуза ни за что не допустил.
– Сын, смотреть надо по сторонам! Ты, наверное, по мобильнику разговаривал. Вот я лично против этой гарнитуры около уха. Это на мозги влияет. В другой раз и на столб налететь можно. С девушкой он столкнулся...
На Шурика обрушился шквал обвинений. Аспирант стал защищаться от своих доброхотных родственников, пытаясь объяснить им случившееся с позиций физики твердых тел.
– Вы должны понимать: масса моего тела больше, поэтому я остался на месте, а Клава упала.
О том, что эти «твердые тела» наделены еще и душой, Шурик, кажется, забыл. Или даже не догадывался об этом. Может, у него как раз этой души и не было? Зато серого вещества – в избытке.
Телефонный звонок прервал научную трактовку истории нашего знакомства.
– Папа, это, наверное, вас, – сказала Раиса Васильевна и передала ему трубку.
– Слушаю, – бодренько рявкнул Жупанов-дед. – А, Ромашка, ты... Значит, помнишь... Да, сидим, потихоньку, по-семейному отмечаем. А отчего же ты не зашел? Ясно, дела, заботы... Спасибо... Ну, вечной молодости мне уже не видать, а от вечной старости я бы не отказался. У тебя рецепта такого случайно нет? Зачем к Андрею? Да я же не баба, чтобы морщины разглаживать. Пусть остаются для старческого шарма. Я про нутро тебя спрашиваю... Язва шалит, и в печенке колет. Да, свой доктор под боком. А ты зазнался, Роман Афанасьевич, старых друзей стал забывать...
Роман Афанасьевич! При упоминании этого имени меня словно пронзил электрический ток. Конечно же, это Кирюшкин, начальник Горовского горздрава! Он поздравляет Жупанова-деда с днем рождения, а старикан с ним фамильярничает. Зато Андрей Александрович смотрит на отца с тревогой и вслушивается в каждое слово. Раиса Васильевна внешне равнодушна к тому, о чем ее свекор болтает с горовским чиновником, но руки, теребящие салфетку, выдают ее нервозность. Только Шурику этот телефонный разговор малоинтересен, наверное, потому что он не отягощен родительскими заботами. Сидит, налегает на морскую рыбу. Ну еще бы, этот продукт полезен для мозга. Кушай, Саша, кушай!
– Ну хорошо, сейчас передам трубочку Андрею, – сказал дед и протянул сыну радиотелефон через стол.
– Алло! Нет, все без изменений, – обреченно выдавил из себя Андрей Александрович, после чего долго и молча слушал своего телефонного собеседника. Его лицо при этом постепенно искажалось от неистовой злобы. Лоб сморщился в гармошку, нижняя челюсть выдвинулась вперед. – Значит, ты хочешь, чтобы я объяснил тебе? Хорошо, я это сделаю!
Жупанов-отец резко встал из-за стола и вышел из гостиной. Раз он не хотел продолжать разговор прилюдно, значит, его объяснение не было предназначено для посторонних ушей. Вероятно, моих. Но я как раз была заинтересована в том, чтобы услышать продолжение их диалога.
– Саша, где у вас туалет? – тихонько осведомилась я.
– Там, – Шурик махнул рукой в том же направлении, в котором исчез его отец.
Пластический хирург стоял в кухне, лицом к окну. Я бесшумно прошмыгнула за дверь ванной комнаты и вся обратилась в слух.
