– Должен признаться, – продолжал болтать Ящик, – что я уже довольно долго не подвергал себя воздействию присущих городу ароматов. Но то я, а тебе беспокоиться совершенно не о чем. Система его очистки – одна из немногих, которые не прекратили функционировать после эпидемии.
Теперь, когда вагончик уже миновал скопление зданий, которое можно было с натяжкой назвать жилым районом и в котором обитала Хоури, перед ней разворачивалась гигантская панорама Города Бездны. Казалось невероятным, что этот дремучий лес уродливых строений был когда-то самым процветающим городом в истории человечества, что отсюда на протяжении двух столетий изливался обильный поток научных и художественных новаций. Теперь даже местный люд признавал, что этот край видывал лучшие времена. С некоторой долей иронии жители называли его Городом Вечного Сна, поскольку многие тысячи его самых богатых обывателей улеглись в криогенные установки, рассчитывая провести там период упадка, который, по их мнению, являлся лишь случайным провалом на восходящей кривой роста благоденствия и процветания.
Естественной границей Города была кромка кратера диаметром шестьдесят километров. Сам город имел форму кольца, окаймлявшего зев Бездны. Город был укрыт восемнадцатью куполами, занимавшими пространство между стеной кратера и пропастью. Купола соприкасались гранями и удерживались на подпорных башнях. Эти купола больше всего напоминали покровы, которыми завешивают мебель в спальне недавно усопшего. Местные прозвали все это Москитной Сеткой, хотя существовало еще с десяток названий, заимствованных из разных языков. Без куполов город не мог бы существовать. Атмосфера Йеллоустона – холодная смесь азота и метана, соотношение между которыми все время менялось, приправленная коктейлем сложных соединений водорода и углерода, – была для человека убийственной. К счастью, кратер защищал от самых страшных ветров и селей жидкого метана, а смесь горячих газов, изрыгаемых Утробой, могла быть превращена в пригодный для дыхания воздух весьма простым и дешевым технологическим процессом. Были на Йеллоустоне и другие колонии, куда меньше Города Бездны, но у них возникли огромные проблемы с созданием локальной биосферы, особенно с обеспечением населения воздухом.
В первые дни своего пребывания на Йеллоустоне Хоури спрашивала у местных, кому вообще пришло в голову заселить столь негостеприимную планету? На Окраине Неба бесконечно полыхают войны, но там хоть можно жить без куполов и техники, создающей пригодную для дыхания атмосферу. Однако вскоре Хоури поняла: рассчитывать на более или менее содержательный ответ не стоит даже в том случае, если подобный вопрос не воспримут как дерзость чужака.
Впрочем, ответ и так был ясен. Бездна привлекла к себе первых исследователей, они создали скромное поселение, а затем образовалось что-то вроде пограничного городка. Безумцы, игроки, мечтатели с горящими глазами летели сюда как мотыльки на огонь, привлеченные слухами о богатствах Бездны. Кто-то возвращался разочарованным, кто-то погибал в ядовитых пламенных глубинах вулкана. А выжившие энтузиасты гордились дивной красотой этих мест. Быстро пролетели двести лет, и кучка жалких лачуг превратилась в Город Бездны.
Он непрерывно и беспорядочно рос во всех направлениях и казался живой чащобой, которая вот-вот исчезнет в туманной дымке Бездны. Самые старые постройки сохранились на удивление хорошо. Эти здания, похожие на ящики, не поддались эпидемии, потому что в них не было систем саморемонта и самоперестройки. Напротив, новейшие небоскребы теперь напоминали трухлявый валежник с торчащими обломками ветвей и корней.
Когда-то эти небоскребы обладали симметрией и поражали величественной красотой, но плавящая чума изуродовала их, заставив расти вкривь и вкось, выбрасывая в стороны шарообразные утолщения и извилистые мерзкие щупальца. Потом эти здания умерли, окоченели в диковинных позах, – казалось, Город строили безумные архитекторы, чтобы постоянно будить в людях страх и дурные предчувствия. Возле таких домов образовались нижние ярусы, они представляли собой сплошные трущобы и блошиные рынки, освещавшиеся по ночам кострами и очагами.
В трущобах копошились человечки: кто шел пешком, кто ехал на рикше по шатким мосткам, переброшенным через развалины. Тут почти не использовались иные виды энергии, кроме мускульной и в меньшей степени паровой.
Трущобы никогда не поднимались выше десятого этажа небоскребов, так как могли легко обрушиться под собственной тяжестью. Поэтому над ними еще на двести-триста метров взбирались относительно ровные, сравнительно мало изуродованные эпидемией стены огромных зданий. И никаких признаков того, что там живут люди. Только на самых верхних этажах человеческое присутствие давало о себе знать. Это были какие-то пристройки на столбах, похожие на гнезда аистов среди ветвей. Стекла этих пристроек отражали блеск власти и богатства. Они были ярко освещены. Сверкали неоновые рекламы. Лучи прожекторов, подвешенных к карнизам, выхватывали миниатюрные фуникулеры-такси, связывавшие между собой различные районы города.
Эти машины торопливо пробирались по канатам, оплетавшим здания, точно паучьи тенета. Имя этого возвышавшегося над трущобами города в городе было Полог.
Здесь не бывает настоящего дня, подумала Хоури. В Пологе она ни разу не чувствовала себя проснувшейся. Казалось, он погружен в вечные светлые сумерки.
– Ящик, когда у властей найдется время отчистить от грязи Москитную Сетку?
Нг засмеялся – будто затрясли жестяное ведро со щебнем.
– Наверное, никогда. Разве что кто-то придумает способ делать из грязи деньги.
– И кто из нас сейчас хает город?
– Мы-то с тобой можем себе это позволить. Когда сделаем дело, почему бы не махнуть на «карусели» и не пожить как приличные люди?
– Это в душных коробках-то? Нет уж, Ящик, мне такого восторга не вынести, так что на мою компанию не рассчитывай.
Перед Хоури открылась Бездна; фуникулер приблизился к внутренней стороне тороидальной воронки. Бездна представляла собой глубочайший провал в материнских породах, ее изъеденные ветровой эрозией стены сначала были отлогими, а затем круто обрывались. Их покрывали трубы, которые уходили в ревущую пропасть; оттуда извергались клубы паров. Там находилась фабрика по переработке газов, она снабжала Город воздухом для дыхания и теплом.
– Кстати, о деле. Что скажешь насчет оружия?
– Думаю, ты сумеешь с ним разобраться.
– Ты платишь, я разбираюсь. Но надо знать, с чем я имею дело.
– Если у тебя с этим проблемы, то советую поговорить с Тараши.
– Он что, сам изобрел эту штуковину?
– До самой последней детали.
Теперь вагончик скользил над Монументом Восьмидесяти. Хоури еще никогда не видела его в таком ракурсе. По правде говоря, если смотреть снизу, он выглядит куда величественнее. Сейчас он производил впечатление сильно побитого непогодой – довольно жалкое зрелище.
Это была пирамида с квадратным основанием, наподобие зиккурата. Нижние этажи обросли халупами на сваях, как днище корабля ракушками. Наверху мраморная облицовка сменялась зеркальными окнами, но с улицы не видно, что многие стекла побиты, металлические рамы частью сломаны, частью вовсе вылетели. Похоже, именно здесь и должно случиться убийство.
