– Только на Цербере. – Об этом не хотелось думать. Вольева прекрасно знала, как быстро можно преодолеть миллион километров, если человек способен выдержать постоянное ускорение в десять g. – Сами мы не можем взять скафандры, особенно того типа, которым воспользовался твой муж. Это слишком опасно. Придется лететь на шаттле. У него скорость меньше, но зато и меньше вероятность, что Похититель Солнц проникнет в его контрольную матрицу.
– А что ему помешает?
– Клаустрофобия. Шаттлы устарели на триста лет в сравнении со скафандрами.
– И чем это может помочь нам?
– Имея дело с паразитическими инопланетными разумами, я всегда предпочитаю пользоваться простейшими средствами. – Затем спокойно, будто ставила точку в конце разговора, Вольева прицелилась и застрелила крысу, которая осмелилась высунуть нос в коридор.
– Я помню это место, – сказала Паскаль. – Ты привела нас сюда, когда…
Хоури открыла дверь с изображением паука.
– Входи, – произнесла она. – Чувствуй себя как дома. Ну, еще можешь помолиться, чтобы я вспомнила, как Вольева обращалась с этой штуковиной.
– А где мы с ней встретимся?
– Снаружи, – ответила Хоури. – Я на это искренне надеюсь. – Она закрыла дверь «Паука» и, морща лоб, напряженно вгляделась в пульт с латунными и медными переключателями.
Глава тридцать третья
Орбита Цербера-Гадеса, год 2566-й
Подходя к капитану, Вольева вынула из кобуры иглострел. Она понимала, что необходимо поскорее добраться до ангара с шаттлами – любая ее задержка может сыграть на руку Похитителю Солнц, который сейчас целеустремленно занимается подготовкой убийства. Но прежде, чем покинуть корабль, необходимо кое-что сделать. В этом не было логики, но она понимала, что не переступит через свою совесть.
Илиа спустилась по трапу на капитанский уровень, в такую жуткую стужу, что казалось, воздух замерзает прямо в горле. Крысы тут не попадались: слишком холодно. Да и роботам сюда добираться трудно из-за риска превратиться в часть капитана, стать добычей чумы.
– Ты слышишь меня, подонок? – Перед этим она отдала браслету приказ слегка подогреть капитана, восстановить его мыслительный процесс. – Если да, то слушай внимательно. Наш корабль захвачен.
– А мы все еще крутимся у Пухляка?
– Нет… нет, мы не у Пухляка. Пухляк был очень давно.
Прошло несколько секунд, и капитан спросил:
– И кто же захватил наш корабль?
– Инопланетная сущность с весьма неприятными амбициями. Погибло большинство наших. Из тех, кого ты мог знать, – Садзаки и Хегази. Оставшиеся в живых собираются бежать с корабля. Не думаю, что мы когда-нибудь вернемся. Вот почему я собираюсь совершить то, что может показаться тебе чрезмерным.
Она навела пистолет на бесформенную глыбу криокапсулы с капитаном.
– Я собираюсь тебя подогреть. Несколько десятилетий мы считали, что надо держать тебя в холоде, при самых низких температурах. Это ничего хорошего не дало, – видимо, неправильным был сам подход к проблеме. Сейчас, мне кажется, будет правильным, если ты получишь возможность захватить этот проклятый корабль…
– Я не думаю…
– Капитан, мне неинтересно, что ты думаешь. Я все равно поступлю, как считаю нужным.
Палец напрягся на спусковом крючке. Она прикидывала, с какой скоростью Бренниген начнет распространяться по кораблю, когда разогреется, и цифры получались совершенно потрясающие… Экипаж никогда не предполагал, что пойдет на это.
– Илиа, пожалуйста…
– Слушай, ты, свинья! – выкрикнула она. – Может это сработает, может, нет. Но за свою многолетнюю помощь – должен же ты ее помнить – я прошу только одного: чтобы и ты для нас кое-что сделал.
Она уже была готова всадить заряд в криокапсулу, но что-то заставило ее повременить.
– Хочу сказать тебе еще кое-что. Насчет того, кем ты был… вернее, кем ты стал, чтоб тебе провалиться в ад.
Вольева ощущала во рту горечь и сухость и понимала, что теряет драгоценное время, но не могла не довести дело до конца.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Ты вместе с Садзаки летал на планету жонглеров образами. Летал, я знаю. В команде об этом говорили, даже сам Садзаки рассказывал. Но вот о чем не было разговоров, так это о том, что сделали жонглеры с вами обоими. Кое-какие слухи, впрочем, ходили, но их запустил сам Садзаки, чтобы сбить меня с толку.
– Там ничего не произошло.
– Еще как произошло! В тот раз, много лет назад, ты убил Садзаки.
Насмешливо, будто просто не расслышал Вольеву, капитан переспросил:
– Я убил Садзаки?
– Ты заставил это сделать жонглеров. Уговорил стереть его сознание и записать твое на освободившуюся нейроматрицу. Ты стал им.
Пришлось умолкнуть, чтобы восстановить дыхание, хотя она уже почти выговорилась.
– Собственного существования тебе показалось мало. А может, ты понимал, что этого тела надолго не хватит. Тем более что кругом кишат вирусы. Поэтому ты вселился в своего помощника, а жонглеры послушно исполнили то, чего ты от них потребовал. Ведь они совершенно не похожи на нас; такое понятие, как убийство, для них совершенно непостижимо. Я правильно говорю?
– Но…
– Заткнись! Вот почему Садзаки не хотел, чтобы ты выздоровел, – к этому времени он уже стал тобой. И вот почему ему удалось денатурировать мою сыворотку против чумы – он обладал твоим опытом. Да я за одно это убила бы тебя, свинья, но ты и так уже мертв, ведь то, что осталось от Садзаки, сейчас гниет в нашем лазарете.
– Садзаки мертв? – Казалось, слова о других смертях в экипаже не достигли сознания капитана.
– Думаешь, тебя это оправдывает? Теперь ты один. Волен поступать как хочешь. И для тебя единственный способ защититься от Похитителя Солнц – это расти. Пока чума не захватит корабль целиком.
– Но… пожалуйста…
– Ты убил Садзаки, капитан?
– Это было… так давно…
Вольева выпустила целую обойму в криокамеру. Чудом сохранившиеся дисплеи мигнули в последний раз и погасли. В помещении быстро теплело, на капсуле лед заискрился влагой.
– Я ухожу, – шепнула она. – Мне нужно было узнать правду. Думаю, что имею право пожелать тебе удачи, капитан.
И Вольева поспешила прочь, боясь оглянуться и увидеть происходящее за ее спиной.
Скафандр Садзаки дразняще маячил впереди, пока они спускались в воронку «Плацдарма». Наполовину погруженный в тело планеты, конус, который еще несколько минут назад казался таким крошечным, теперь занимал все поле зрения, а его почти отвесные стены заслоняли горизонт со всех сторон. Временами «Плацдарм» содрогался, и Силвест напомнил себе, что этот механизм ведет смертельную битву с защитными системами Цербера, а потому слепо полагаться на него не следует. Стоит только «Плацдарму» проиграть поединок, и он будет переварен за считаные часы. Рана в коре планеты затянется, а с ней исчезнет и путь отступления.
