– Ты кому-нибудь рассказала об этом? – спросила я.
– Сказала, конечно. Адуне. Она – моя лучшая подруга. Мы с ней всегда делимся.
– А Ада что?
– Ада сначала мне не поверила. Ты, говорит, Лидуня, что-то не так поняла. Не могла Эвелина тебе такого предложить! Я настаивать не стала, мне самой, честно говоря, не верилось в то, что я услышала от директрисы. А потом у нас пропала одна девочка, Таня Беляева. На одном занятии ее нет, на другом… И, главное, Эвелина даже не интересуется, почему она не ходит. А я знаю, где Танька живет. Мы в одной школе учимся, в параллельных классах. Мы с Адой после уроков пошли к ней домой, хотели проведать ее, узнать, может, она болеет? А бабушка ее сказала, что Танька уехала с классом на несколько дней в столицу. Взяла деньги, тысячу рублей, и уехала. Мы с Адой опешили: никто из их класса никуда не ездил, всех в школе мы видим на переменах! Да и не слышали мы, чтобы набирали группу для поездки в Москву. В общем, мы поняли, что здесь что-то не то. Куда-то Беляева делась!
– Ну, и что потом, нашлась она? – не утерпела я.
– Нашлась, – усмехнулась Лида, – через несколько дней появилась. Когда я ее увидела, просто обалдела: на Таньке была новая куртка, такая навороченная – просто отпад! Джинсы – настоящие штатовские, не китайское шмотьё. В общем, одета она – супер! Идет по проспекту, походка – «плевать на всех». Я мимо нее прошла, а она меня даже не заметила, ни на кого не смотрит, вся в себе. Вечером Таня на занятия в агентство пришла, держится так же, нос задирает. Мы с Адой пошептались и решили, что у нее бойфренд крутой завелся.
– А что на самом деле?
– А на самом деле у нее завелся не бойфренд, а папик! Знаете, кто это?
– Думаю, да.
– Вот! А еще через некоторое время Эвелина объявила нам, что конкурс на носу, все мы должны приложить большие усилия, чтобы победить… что-то еще про огромное желание нас самих добиться успехов в модельном бизнесе любой ценой… В общем, все как всегда. Сказала, что конкурс этот будет проходить под лозунгом: «Красота спасет мир». Победительница, мол, заключит договор на пять миллионов евро с каким-то французским журналом мод. Девчонки у нас в агентстве все словно посходили с ума: работать в Париже, да еще за такие деньги! Кто же о таком не мечтает! Мы по три часа маршировали без передышки, домой приходили – с ног валились. А тут я еще стала замечать, что Ада ходит сама не своя. Понурая, на меня глаз не поднимает. Я к ней: подруга, ты что? Случилось что-то, говори! Она молчит, меня избегает. Я подумала, что это я ей что-то ляпнула без задней мысли, и она обиделась. И вдруг Ада пропала. День ее нет, второй… Я бегом к ней домой. Теть Нин, говорю, где Адуня-то? А она мне: «Как? Ты разве не знаешь? В Турцию уехала на курсы какие-то». Я чуть на попу не села: «Какие курсы, спрашиваю?! Кто ее туда послал?» А тетя Нина говорит, что, мол, агентство Аду и отправило, странно, что ты не в курсе. Я так удивилась! Агентство ее направило, а Адуня мне даже ни полслова не сказала! Потом я на нее разозлилась: ну и подруга! Я-то с ней всегда всем делилась, все ей о себе рассказывала, а она… Думаю, приедет – я с ней разговаривать не буду! И только потом до меня дошло, как до жирафа, на третьи сутки: какие такие курсы моделей могут быть в Турции?! Ладно бы, в Париже или еще где-то, но Турция такого «распутства» никогда не позволит, там насчет этого сурово. Да и в агентстве ничего об этом не слышно… Все-таки я после занятий к Эвелине подошла, спросила насчет курсов. Она мне тихо так шепчет: «Ты, – говорит, – только никому!.. Мы Аду послали учиться… место было только одно. Если бы, мол, другие девочки узнали, все перессорились бы и на меня обиделись. Молчи, и я тебе обещаю: в следующий раз поедешь ты, и не в Турцию, а куда-нибудь получше». Я, дура, и молчала…
Лида и вправду замолчала и опустила голову.
– Ну а как же конкурс?
– Да никак. Прошел. В жюри человек десять сидело. Больше половины из них – какие-то дядьки пожилые, кто такие – непонятно, они так пожирали нас своими глазищами! Даже противно было… Эвелина сказала, что это – очень влиятельные люди нашего города.
– А кто победил? – спросила я.
– Оля Кравченко. Я ее потом, после конкурса, видела с одним из этих членов жюри… Она в его машину садилась. Крутая тачка! Большая, как сарай, и водитель – такой амбал, под два метра ростом. Дверцы машины перед ними распахнул, сначала босса своего усадил, затем Ольку, на заднее сиденье. А стекла у тачки затемненные, ничего не видно, что там в салоне делается. Машина как рванула с места! Кстати, Олька действительно в Париж уехала. Во всяком случае, на занятия она больше не приходила.
– А ты адрес этой девочки знаешь? Можешь мне его дать?
Лида пожала плечами:
– Адреса нет, знаю только, что она в Деревне живет, а телефон ее был где-то у меня записан… Только она не отвечает. Скорее всего, сменила номер. Надо поискать.
– Поищи, пожалуйста.
– Хорошо. – Лида встала и ушла в комнату.
«Деревней» в нашем городке называют небольшой островок частных старых домов в самом центре. Их еще не успели снести. Найти там человека будет довольно просто. Домов этих осталось не больше трех десятков. Поэтому я из-за адреса не переживала. Через несколько минут Лида вернулась с блокнотом в руке:
– Вот номер ее телефона, только вряд ли вы дозвонитесь.
– Во всяком случае, я попытаюсь.
Я записала себе в телефон номер победительницы конкурса.
– Лида, а в тот день, когда Ада пропала, ничего необычного не произошло?
– Да нет, все было как всегда… Ой, что же я вру? Как всегда! Мы с Адой в тот день приехали на занятия по отдельности. Я заехала по дороге в сапожную мастерскую, забрала туфли из ремонта, едва не опоздала. В раздевалке Ада только успела мне шепнуть, что после занятий она расскажет мне что-то важное. Но сообщить она мне ничего не успела. Она первой пошла на выход, а меня Элка Терёхина окликнула, спросила о чем-то, мы с ней буквально на пять минут в раздевалке задержались. А когда я вышла на крыльцо, Ады там уже не было. Я не знаю, куда она делась! Должна была меня подождать… Очень странно, не похоже это на нее! Мы всегда после занятий вместе уходили из агентства и ехали домой, мы ведь почти рядом живем, нам по пути.
– И ты даже не догадываешься, что именно она хотела тебе сказать?
– Нет. Но скорее всего что-то важное. Она ведь такая расстроенная ходила в последнее время… Я Адуню знаю, не стала бы она из-за пустяков так переживать. Значит, это было что-то серьезное… Но вот – что? И почему она в тот раз так внезапно уехала? И как она потом в дачном поселке оказалась?.. Больше ее никто не видел. Живой.
Мы минуту помолчали.
– А тебя за что выгнали из агентства?
– За то, что я не стала такой, как Танька Беляева… В общем, Эвелина меня опять в свой кабинет вызвала и опять, как в прошлый раз, говорит, только уже открытым текстом: поезжай, мол, с одним человеком на выходные за город, отдохнуть. Он человек большой, влиятельный, он тебя видел, ты ему понравилась… Не бойся, мол, он тебя не обидит, подарки, там, и все такое, а может, и денег даст. Я в тот раз не выдержала и начала ей высказывать: на что это вы нас толкаете?! Я сюда пришла модельным бизнесом заниматься – модельным, а не бордельным! Я, говорю, хочу моделью стать. А она так разоралась! Я уж и не помню точно, что она вопила, обозвала меня дурой, сказала, что у меня мозгов на плечах нет, представляете, так и сказала! «Ты, – говорит, – упускаешь такой шанс! Другие за богатых мужиков дерутся, а ты еще и нос воротишь! Поедешь или нет?» Я отвечаю: нет! Она: «Тогда пошла вон! И попробуй только кому-нибудь рассказать о нашем разговоре! Пожалеешь. Одна такая болтушка на всю жизнь осталась с изуродованным лицом». Я, конечно, испугалась, собралась быстренько и ушла.
