– Да погоди ты! – разволновался он. – Мне что жене-то сказать?!
– Можете телефон ей дать, я ей все подробно расскажу.
– Так, – мрачно сказал он. – Проезжай! Чего встал? Об этом-то я и мечтал, можно сказать, всю дорогу.
Уговор и деньги
Вчера меня остановил гаишник. Я посмотрел на спидометр, и мне захотелось всплакнуть, хотя превышение скорости было просто пустяковое.
Месяц назад меня тоже остановил гаишник. Это было на посту ДПС. Спорить с ним было бессмысленно: я превысил. То есть ехать в этом месте можно было не быстрее 50 км в час, а я ехал 60. Две минуты тому назад я шел со скоростью 150 км в час, и теперь мне казалось, что я просто стою на месте. Кроме того, совершенно понятно, что порядочный человек никогда не остановит тебя за превышение на 10 км. В конце концов у этих людей есть же кодекс чести. Просто мало кто о нем знает (в том числе и из числа самих гаишников). И один из пунктов этого кодекса гласит, что на 10 км – можно. Даже на 15 можно. Ну, до 20 км, и это уже на усмотрение. Но 10 км – это по-честному.
В общем, я сознательно, видя радар в руках у человека, ехал мимо него со скоростью 60 км в час. И он меня остановил.
Он подробно объяснил мне суть нарушения, и мы пошли составлять протокол. Мне не хотелось разговаривать с ним. Я потерял к нему интерес, потому что обиделся на него. То, что он сделал, было нечестно. Вот именно так это называлось: нечестно.
И я ему об этом сказал.
– То, что вы сделали, – сказал я, – нечестно.
– Почему? – удивился он.
– Потому что на 10 км – можно. Он еще больше удивился:
– Почему вы так решили?
Я объяснил почему. То есть я все-таки незаметно для себя вступил в дискуссию. Хотя было не из-за чего. Он не собирался отбирать у меня права. Он не имел права. Речь шла о штрафе рублей на 100. Но, видимо, мне все-таки и их не хотелось платить.
Он так долго молчал, когда я это ему сказал, что я испугался. Не за него, за себя. Может, он вынашивал в себе что-то страшное. Может, мои слова про кодекс чести, в который вписываются нарушения Административного кодекса, оскорбили его. Мне казалось, он готов броситься на меня не только с упреками, а и с кулаками.
– Ну и что вы предлагаете? – поинтересовался он. Я сразу заподозрил тут провокацию и сказал, что мне от него ничего не нужно. Я надеялся на ответную любезность, рассчитывая, что и ему от меня ничего будет не нужно, и я спокойно поеду дальше.
– Я же не могу вот взять и отпустить… – сам с собой рассуждал он. – Ну не знаю… А ты здесь часто ездишь? Очень? Ладно. Тогда так. Протокол не составляю, езжай. Договариваемся так: если я тебя здесь же в следующий раз останавливаю за то же самое, штраф в 10 раз больше, и без квитанций. Ты согласен?
Я, конечно, согласился. Ну я же не дурак еще раз тут же попадаться. И вот месяц спустя он не спеша шел ко мне, а я сидел, глядел на спидометр, и мне хотелось всплакнуть от бессилия. На спидометре было плюс 10.
Я нарушил очень грубо. Я выехал на встречную, когда ехал в гору. Несколько грузовиков почти встали впереди меня, и я решился. Я знал, конечно, что правила изменились и что стоить это мне может дороже, чем раньше. Ведь сейчас за выезд на встречную не положен даже штраф. Просто забирают у тебя водительское удостоверение, да и все.
И вот он ко мне подходит…
Просто повезло
У кинотеатра на Новинском бульваре, где я припарковал машину, ее уже не оказалось. Три часа назад я был счастлив, когда нашел здесь местечко.
Я сразу позвонил в службу эвакуации. Мне с удовольствием, почти с наслаждением рассказали, что к ним никакой информации насчет моей пропавшей машины не поступало.
– Ну, если у вас нет никакой информации, значит, на ваших стоянках этой машины нет? – уточнил я.
– Нет, – с радостью подтвердила оператор. – Заявляйте в угон.
– Что, без машины остался? – участливо спросил меня пожилой грузин.
Он метрах в десяти от меня очищал от снега свой «Лендкрузер», стоявший на тротуаре, и все слышал.
– Вы в этом доме живете? – спросил я.
– В этом. Уже двадцать лет. Здесь последний год часто эвакуаторы работают. Потом люди так же бродят, как вы. Надо на Рябиновую ехать. Они все, что находят, туда везут.
– Да там вроде нет, – сказал я.
– Там-там, – уверял он. – Больше отсюда никуда не возят. И там с людьми можно разговаривать. Мы же все русские люди, – уверенно произнес он.
Я поехал на Рябиновую улицу. Был третий час ночи. У закрытых ворот стояло несколько десятков машин с работающими двигателями. В них грелись люди. Вокруг все было очень тихо и исполнено, как мне показалось, гигантского внутреннего напряжения. Вдруг огромные ворота распахнулись и оттуда выехала, сияя фарами, красная «Ауди».
Я успел сказать человеку, который долго закрывал ворота:
– Там где-то мой «Пежо». Не посмотрите?
Он посмотрел на меня с удивлением. Он объяснил мне, что сначала надо выяснить, на какой стоянке моя машина, потом забрать бланк, поехать в отделение милиции, которое зафиксировало эвакуацию, там все оформить и только после этого ехать к ним забирать машину.
– А если посмотреть, есть ли машина моя у вас и просто отдать ее мне, без формальностей? – спросил я.
– Без формальностей? – удивился он. – А можно, да. Я посмотрю. У нас как раз свет недавно дали.
И он ушел искать мою машину. Его не было минут десять.
– Еле нашел, – с облегчением сказал он. – «Пежо-417»? Ну вот, слава богу. Правда, последняя цифра на номере отличается. Вы сколько сказали: два? А там шесть.
Но я так понял, что он и ее готов мне отдать. Ведь мы же решили, что без формальностей.
– Я все-таки еще поищу, – сказал я.
– В «02» звоните, – сказал он. – Они должны знать.
Я позвонил и действительно все узнал. Эвакуаторы в ту ночь работали на Новинском бульваре. Но на Рябиновой весь вечер не было электричества, и туда машины не возили. А просто переставляли их во дворы. Мне посоветовали поискать «Пежо» где-нибудь рядом с тем местом, где я ее поставил.
– В пределах видимости, – сказал дежурный.
В пределах видимости я его и нашел, вернувшись.
Удивительно, что я застал и этого грузина. Он сидел и тоже грелся в своем «Лендкрузере». Он кого-то ждал и очень мне обрадовался.
– О! – обрадовался он. – И ехать никуда не надо было. Повезло!
С ним невозможно было не согласиться.
Сиреневый туман
Поздно ночью я ехал по Москве. Гаишник меня, конечно, остановил.
Он внимательно ко мне стал сначала приглядываться. Постоял, подождал, пока я, может, выйду из машины. Потом, не дождавшись, приблизил ко мне свою голову. Снова никакого эффекта, на который он, видимо, рассчитывал.
