Мы повезли плакат подальше от офиса. Нам важно было где-то выбросить его и вернуться незамеченными в офис. Мы хотели избавиться от этого рулона, как избавляются от трупа (по крайней мере политического). Но как выбросить такой большой рулон? На одной большой автозаправке мы уже было оставили его (за биотуалетом, где он никому не мешал) и отъехали, но дорогу нам перегородил какой-то человек, который заставил погрузить рулон обратно и даже помог нам это сделать. Он объяснил, как это некрасиво с нашей стороны разбрасываться на автозаправке виниловыми рулонами.
Мы все ездили по Киеву и искали место, где могли бы сбросить рулон, но никак не находили. Оказалось, нет в Киеве такого места. Это только кажется, что их полно. А как только начнешь разгружаться, так откуда-то обязательно подходит человек и начинает с интересом наблюдать за вами.
Потом нас остановил гаишник, и выяснилось, что с рулонами такой длины вообще нельзя ездить по дорогам Украины без специального разрешения.
– Что вы везете и куда? – спросил он.
Я почему-то сразу понял, что деньги здесь ничего не решат. Конечно, чаще всего такое впечатление бывает обманчивым, но я решил не рисковать и сказал ему первую пришедшую на ум правду:
– Это портрет Виктора Ющенко, президента Украины.
Он подобрался и переспросил еще более подозрительно.
– А куда едете?
– В администрацию президента, – неожиданно сказал мой товарищ.
– Цель?
– Повесить на втором этаже, в холле.
Гаишник быстро кивнул. Я думаю, что, может, там вообще никакого холла нет на втором этаже.
– Проводить вас, хлопцы? – произнес он, подумав.
– А то с этой руркой вы далеко не уедете.
Я представил перспективу и ужаснулся. Вот мы подъезжаем к зданию администрации, вот разгружаемся. Вот происходит сеанс разоблачения. Вот нас везут в тюрьму.
Мой товарищ просчитал эти варианты еще раньше меня.
– Обязательно сопроводите нас, – сказал он. – Вы же понимаете.
Мы поехали. Я спросил товарища, почему он такой идиот. И это был последний вопрос, который я задал.
Благодаря машине сопровождения мы подъехали к самому входу в администрацию президента. Гаишник козырнул и уехал. Он сделал свое дело – и не ради награды. Просто это был такой человек.
А двое в штатском наконец спросили нас, что это мы делаем.
– Вот, привезли, – поставив рулон и отдышавшись, сказал мой товарищ.
– Что такое?
– Портрет президента, получите.
– А кто заказывал?
– А мы откуда знаем? – удивился мой товарищ. – Кто-то со второго этажа.
– Ну ладно, разберемся. Ребята, спасибо, давайте отсюда, здесь нельзя стоять.
Уехали мы.
И я вот думаю: а вдруг в рулон все-таки Янукович был закатан?
Прокололись
На Пасху я как честный человек был в церкви. В принципе это модная такая церковь, туда ходят люди, которых я по телевизору вижу иногда потом. Из-за этого в эту церковь ходят другие люди, которые хотят посмотреть на этих. В общем, в этой церкви всегда много народу.
А в тот день вообще было не протолкнуться, особенно у входа. Проблема возникла еще и из-за того, что прямо во дворе, у входа в храм божий, стояла машина. Это выглядело очень дерзко. Люди не только заехали во двор, они развернулись у входа, бросили машину и ушли. История еще и в том, что это была так себе машина. Можно сказать, вообще никакая. Трехдверный «Фольксваген-Гольф» года 1996-го, не позже, и весь побитый, жалкий какой-то.
Так что надо было иметь очень большую наглость, чтобы все это сделать. Большие дорогие черные машины стояли перед оградой церкви и ждали там своих хозяев. Водители этих машин не рисковали даже внутрь зайти. А этот «Гольф» показал себя вообще-то молодцом. Еще у него были настежь открыты все двери и капот. Машина словно приглашала тебя сесть в нее. Я заглянул в салон. Он был довольно грязный. Я уже не помнил, зачем пришел в церковь. Так меня заинтересовал этот «Гольф». Я хотел узнать, что будет дальше.
Тут на крыльцо вышел батюшка. И дело мигом прояснилось. Он вышел с кадилом и несколько раз обошел машину. За ним ходили девушка, парень и двое их маленьких детей, одетых как сироты. Всей этой компании хотелось дать милостыню. Но они в ней не нуждались. У них нашлись деньги даже на то, чтобы прийти и окрестить машину. Или освятить. Неважно, как это называлось. Главное, что этим людям было мало обязательной страховки ОСАГО. Примерно за такие же деньги (как я потом, конечно, выяснил) они намерены были получить еще и страховку свыше, совершенно, на первый взгляд, не обязательную.
Нельзя сказать, что это решение и сама эта процедура дались им легко. Выглядели они неважно и чувствовали себя не в своей тарелке. Они стеснялись посторонних взглядов, от которых им было некуда деться. К тому же батюшка делал свое дело честно и молитву читал громко, и голос его звучал так гулко, что казалось, будто в машине на полную громкость включено православное радио.
Батюшка от переполнявшего его усердия в какой-то момент даже сел в машину и размахивал кадилом в ней. Оно дымило, и теперь я испугался, что мы все взлетим вместе с этим «Гольфом» на воздух. Но батюшка, по-моему, и сам этого испугался, и быстро вышел из машины. Я заметил странную деталь в его поведении. Он зачем-то снял машину с ручного тормоза. Я до сих пор не могу понять, зачем он это сделал.
Потом батюшка снова зашел в храм. Девушка, стоя возле своего парня, нервно хихикала, оглядываясь по сторонам. Он также нервно что-то ей выговаривал. Так они стояли, пока батюшка снова не появился на крыльце. Батюшка выглядел очень торжественно. В руке он держал веник. Это был довольно маленький веник. Он стерся от многолетнего употребления. Сначала этим веником подметали пол. Потом, когда он стерся, его использовали как лопатку. На какое-то время веник, без сомнения, потерял всякое функциональное значение и валялся по всем углам, пока не понадобился для отправления высших нужд.
– Несите ведро! – медленно и печально скомандовал батюшка, и дьякон вынес из-за дверей зеленое пластмассовое ведерко.
Таким ведерком играют дети в песочнице.
Батюшка начал многозначительно брызгать водой из ведерка на машину, и только тогда и девушка, и этот парень, и даже их сироты громко, уже никого не стесняясь, расхохотались. Во-первых, дало знать о себе нервное напряжение всего этого утра. Во-вторых, даже мне, хотя я не испытывал никакого напряжения, стало смешно.
Батюшка осуждающе посмотрел на них и продолжил свое кропотливое дело. Он кропал, кропал на машину, пока в ведерке не закончилась вода. После этого он сухо кивнул всем этим людям и пригласил главу семейства внутрь – видимо, на исповедь.
Когда тот вернулся, вид у него был облегченный во всех смыслах этого слова. Видимо, освящение машины обошлось дороже, чем он предполагал. Батюшка, кажется, по своей инициативе включил в обряд опции, которые не были предусмотрены в «базе».
