— Говорят, ты неплохо окунулась, — сказал Дон. — Готов поклясться, тут-то малыш и решил: к черту, снаружи мне будет безопаснее.
Эми понимала, что у нее киста, но ей не хотелось его смущать, говоря об этом.
— Ну-ка поглядим, — продолжал Дон. — Все просто. Сделай глубокий вдох. Вот так…
Эми чувствовала себя так, как будто в нее засовывают бейсбольную биту. Она подумала, что дальше уже некуда, но Дон все-таки протиснулся. Было больно. Так же больно, как при схватках. Точнее, при спазмах, почему-то называемых всеми схватками.
— Хорошо… — пробормотал Дон, кладя свободную руку ей на живот. — Хорошо… — Он взглянул на реку.
Эми показалось, что внутри ее движутся континенты. Она ждала, пока хватало сил, а потом спросила:
— Ну что?
Самое худшее во время врачебного осмотра — внезапное молчание. Эми попыталась вспомнить, что же сказал ей Дон — что именно он собирается обследовать. Он сказал что-то о раскрытии. О шейке матки. Он ожидает обнаружить ребенка, а она — кисту, но внезапно Эми осознала третью возможность. Может быть, это не ребенок и не киста, а нечто гораздо худшее!
Дон вытащил руку, стянул перчатку и положил поверх снятых с Эми шортов.
— Ты сказала, что у тебя и раньше болел живот?
— Да, но не так сильно.
— И давно?
— Не знаю. Может быть, неделю.
— Тошнота? Понос?
— Да, немного.
— Боли в спине?
— Да.
Дон встал и похлопал девушку по коленке.
— Сейчас вернусь, — сказал он, жестом позвал Сьюзен, и оба вышли из-под навеса.
Эми смотрела, как они идут туда, где стояли Джей-Ти и Джил. Дон что-то им сказал, и Сьюзен попыталась немедленно вернуться под навес, но он удержал ее за руку.
«Я умираю, — подумала Эми. — Они все поняли и теперь обсуждают, как сказать мне… Лучше бы я утонула на Лаве!»
Следующий приступ начался без предупреждения, пока Эми лежала одна. Она ощутила сжатие, а потом, прежде чем успела позвать на помощь, живот словно заледенел и стал твердым как камень. Внутри у нее как будто заработал бульдозер. Боль была сильнее прежнего — Эми даже вообразить себе такого не могла. Кто-то крикнул, и немедленно возле Эми возникли люди. Кто-то держал ее голову у себя на коленях; она повернулась, и ее стошнило — в воздухе тяжело запахло рвотой. Эми боялась, что утратит контроль над кишечником. Что-то холодное коснулось щеки, Эми схватилась за это, укусила, замолотила кулаками по земле. Ей в горло точно вогнали пробку.
Потом бульдозер утих, и Эми смогла вздохнуть. Когда она открыла глаза, ее мать, Джил, Дон и Питер стояли на коленях вокруг. Питер осторожно вытащил у нее из зубов мокрый платок, а Сьюзен поднесла к губам дочери чашку с холодной водой.
— Ну же, скажите мне, — спокойно произнесла Эми. — Я умираю, ведь так?
— Нет, не умираешь, — ответил Дон. — Как выяснилось, шейка матки у тебя раскрылась на девять сантиметров. То есть ребенок готов вот-вот появиться на свет. Я даже не ожидал такого прогресса. Наверное, первая стадия родов прошла в течение дня — возможно, даже в течение нескольких дней. Боли в спине? Спазмы? Ей-богу, удивительно, что ты терпела до сих пор.
— Я не беременна, — сказала Эми. — Это киста.
Дон подался к ней.
— Это не киста. Ты стопроцентно беременна. И у тебя будет ребенок.
— Нет, — сказала Эми. — Нет!
Появилась Сьюзен.
— Да, детка. И мы тебе поможем.
— Нет, — возразила Эми, ощутив приступ паники. — Вы не понимаете. Я не беременна!
Она отказывалась уступать. Такого просто не может быть. Она даже не может вспомнить — где, кто и когда. Она неизбежно будет унижена, если признает нечто в этом роде. Потому что девушка, проходившая весь срок беременности, не подозревая об этом, покажется чудовищной дурой. А Эми — умница. На экзамене она набрала 2400 баллов, а осенью намеревается поступить в хороший колледж. Она будет одной из тех худеньких студенток, что катаются на велосипеде по кампусу и встречаются с парнями…
— Эми, послушай. — В ее поле зрения снова возникло лицо Дона, пристально взглянувшего ей в глаза. — У тебя действительно будет ребенок. Скоро. Роды уже начались. У нас нет иного выхода, кроме как их принять. Это все равно что преодолевать порог. Как только попадаешь на «язык», обратной дороги нет.
Эми покачала головой.
— Ты сможешь, — продолжал Дон, — потому что других вариантов нет. Попытайся расслабиться, так как сейчас снова начнутся схватки.
— Нет! — всхлипнула Эми.
— Не плачь! — резко сказал Дон. — Сейчас нельзя плакать. Когда ребенок родится, можешь реветь сколько угодно, но только не сейчас.
Сьюзен сжала руку дочери.
— Он прав. Береги силы. Началось самое худшее. Если ты это выдержишь — то выдержишь что угодно.
— Откуда тебе знать? — огрызнулась Эми.
Мать положила ей на лоб смоченный в воде платок.
— Потому что я рожала. Как только шейка матки раскроется на десять сантиметров, ты начнешь тужиться — это тоже больно, но не так, как теперь. Схватки — самое худшее, они долгие, интенсивные и идут друг за другом.
Действительно, они снова начались — сжатие, потом мгновение удушья и взрыв боли. Эми казалось, что ее потрошат. Она пыталась удержать рыдания, но была слишком испугана — нынешней и предстоящей болью. Дон прав — иного выхода нет. Куда ни глянь, всюду боль.
Где-то кричали голоса — как будто в другой галактике.
— Не могу! — завопила Эми.
— Можешь! — возразила Сьюзен. — Дыши!
— Не могу!
— Эми… — Девушка ощутила руку матери на лице. Сьюзен повернула голову дочери, заглянула в глаза и поднесла указательный палец к губам Эми. — Смотри на мой палец. Видишь его? Представь, что это свечка. Задуй ее.
Эми отвернулась, но Сьюзен заставила девушку принять прежнее положение и снова выставила палец.
— Дуй! — приказала она.
Эми поджала губы и слегка дунула.
— Вот так! Дуй! Задуй свечку, детка! Глубокий вдох! Выдох! Отлично, девочка, ты прекрасно справляешься.
Эми стиснула руку матери и попыталась хорошенько дунуть. Боль была одновременно внутри и снаружи — злая, скручивающая, мучительная, — и ослабить ее или изгнать казалось невозможным.
— Дуй, — повторила Сьюзен. Эми так разозлилась на боль, что ухватила материнский палец и сильно укусила.
Сьюзен отодвинулась и потерла руку.
— Прости, — сказала Эми. — Я прокусила кожу?
Мать показала палец. Крови не было, только розовые следы зубов.
— В следующий раз просто дуй.
