На стол шлепнулся увесистый номер журнала «Алло!». Хроника знаменитостей второго плана, непременное чтиво в парикмахерских и приемных зубных врачей, откуда журнал, очевидно, и перекочевал в карман Мариуса. Цветные снимки светской хроники, аристократы крови и кошелька дома, на приемах, на свадьбах, иногда и на похоронах. Идея касалась названного последним типа мероприятий.
— Вы работали в рекламе. Видите возможности?
Он все продумал. Он склонялся к изданию журнала информационно-справочного типа, посвященного кончинам именитых личностей. Название «Adieu» во Франции для англоязычного издания «Good-bye». Содержание в основном по газетным сообщениям и некрологам с добавлением снимков «из прежних счастливых времен», по выражению Мариуса. Он предусмотрел и регулярную тематическую страницу «Похороны месяца». Финансирование за счет объявлений похоронных контор, веночных дел мастеров, флористов, изготовителей гробов и памятников, а также ресторанов, обеспечивающих памятные застолья, без которых не обходятся ни одни сколько-нибудь заметные похороны.
— Ну как? С'est pas con, eh?
[91]
Золотая жила! Знаменитости мрут как мухи. — Он откинулся назад, и мы секунды три сидели друг против друга, размышляя о смерти и деньгах.
— Да нет, это несерьезно, — отмахнулся я.
— Еще как серьезно! Об этом каждый думает. Вы, к примеру, наверняка задумывались, как умереть покомфортнее.
Мои надежды о «комфортной» смерти сводились к одному слову: внезапно. Но Мариуса это не устраивало. Старый падальщик интересовался деталями, а когда я не смог удовлетворить его любопытство, укоризненно покачал головой. Как же так, одна из немногих бесспорных определенностей в жизни, а я о ней меньше думал, чем о меню предстоящего обеда! Вот он, совсем наоборот, все подробности продумал, разработал полную схему финального триумфа, даже совокупность триумфов, которую ни один из тех, кому посчастливится при этом присутствовать, не сможет забыть. Он с энтузиазмом пустился в описание филигранно обдуманной процедуры, о которой давно мечтал.
Первое непременное условие — прекрасный летний день, солнечный, разумеется. Небо лазурное, середина дня, легкий ветерок, непременные cigales стрекочут в кустах. Дождь, по мнению Мариуса, испортил бы все мероприятие. Второе необходимое условие — хороший аппетит. Мариус выбрал для смерти ланч на террасе ресторана. Ресторан три звезды, естественно, с соответствующим погребом: светлое золотистое бургундское, бордо первого роста, «д'Икем» конца XIX века, древние шампанские. Вина он закажет за несколько дней до ланча, что позволит шеф-повару согласовать меню с выбором вин. Мариус поднес ко рту свой стакан десятифранкового rosé ordinaire
[92]
, хлебнул, поморщился, вздохнул и продолжил.
Компания имеет существенное значение для такого дня, и Мариус выбрал себе партнера: Бернар, старый друг Мариуса, легендарная личность. Бернар славен тем, что опасался опускать руку в карман, чтобы случайно за что-нибудь не заплатить. Чемпион бережливости. Мариус мог припомнить лишь два случая, когда Бернар заплатил в кафе. Тогда оказались занятыми toilettes, и путь к отступлению был отрезан. Однако собутыльник и собеседник он приятный, нашпигован интересными историями, и обоих ветеранов часто можно было видеть в кафе оживленно беседующими.
Меню смерти — menu de mort — Мариус все еще уточнял. К примеру, несколько хорошо прожаренных цветков courgette для возбуждения вкуса. Разумеется, foie gras, как же без этого. Возможно, каре систеронского ягненка с салатом из жареных баклажан, или голубь в пряном меду, или поросенок, приготовленный с шалфеем… В общем, пусть шеф-повар сам поднапряжет фантазию. А после всего этого жареный козий сыр с розмарином и вишневый торт с кремом или свежие персики и verveine
[93]
суп.
Он замолк, уставившись мимо меня в прекрасное ресторанное видение желанного будущего, а я поджал губы, дивясь, как он найдет время или возможность умереть во время столь сложного, ответственного мероприятия, требующего максимальной сосредоточенности, концентрации внимания и усилий. Он слегка улыбнулся и вернулся к описанию своего прощального банкета.
— Так оно и пойдет дальше. Съели мы все, выпили, честь по чести, по-королевски, смеялись, болтали, врали насчет побед над красотками, осушили последнюю бутылку. Но до вечера еще далеко. Мы никуда не торопимся. Еще стаканчик-другой, чтобы желудку помочь, и что может быть для этого лучше, чем коньяк тридцать четвертого года, года моего рождения? Я поднимаю руку, чтобы подозвать официанта, и тут — паф!
— Паф?
— Crise cardiaque, разрыв сердца, смерть на месте. — Мариус наклонился вперед, ввинчивая в меня взгляд. — Я умираю с улыбкой на лице. — Он подмигнул. — Потому что Бернару придется оплатить ланч.
Он резко откинулся на спинку стула.
— Вот это смерть!
В тот же день, уже вечером, я с собаками вышел на плато Клапаред над Боньё. Трехчетвертная луна взошла на востоке на темнеющем небе, на западе еще не закатилось солнце. Воздух теплый и сухой, пряный от запаха sarriette
[94]
, зацепившегося за землю, нанесенную в скалные расщелины. Шумит ветер, о человеке напоминает лишь остаток старой каменной стены, заросшей кустами. Пейзаж не менялся сотни лет, может, тысячи. Отрезвляющее напоминание о быстротечности человеческой жизни.
Вспомнил я о стадвадцатидвухлетней мадам Кальман с ее пудами съеденного шоколада и несметными кубометрами табачного дыма, о всевозможных панацеях многих местных экспертов в области здоровой и долгой жизни — а кто здесь не эксперт! Чеснок поедать головками, ежедневная столовая ложка жгучего перца и запить стаканом воды, отвар лаванды, оливковое масло «до», «после» и «вместо»… К моему большому разочарованию, ни один из знатоков не упомянул гусиный ливер, foie gras. Но, с другой стороны, ни один из них не указал на необходимость еще более важного ингредиента, joiedevivre, способности радоваться самому факту существования. Вы можете видеть, слышать, ощущать радость где угодно. Удовольствие от игры в карты в кафе, веселая перепалка на рынке, смех на сельском празднике, жужжание голосов в ресторане в преддверии воскресного ланча… Если и есть формула долгой и счастливой жизни до глубокой старости, то формула эта проста и стара как мир: ешь, пей, веселись. Прежде всего — веселись, радуйся жизни.
Открытие масла
Я родился в Англии во время, мрачное для гастрономии. Все вкусное и питательное рационировалось, выдавалось по карточкам, а чаще и вовсе отсутствовало. Сливочное масло и мясо отмерялись унциями, счастье нам выпадало лишь раз в неделю. Свежее яйцо означало праздник. Картофель мы видели лишь в виде порошка. Называли его РОМ, его следовало разводить водой до состояния какой-то сероватой слизи. Когда в возрасте шести лет, уже после войны, я получил в руки свой первый в жизни банан, я не знал, как его «раздеть». О шоколаде мы только слышали. Об оливковом масле даже и не подозревали.
