— Представляешь, какая сознательная растет у нас молодежь? — вещала Алина. — Для участия в наших концертах девушка бросила хорошо оплачиваемую, но унизительную работу певички в притоне! И теперь совершенно бесплатно отдает свой талант за великое дело!
— Так какой, ты говоришь, ресторан остался без певицы? — переспросила я.
— Я же говорила, «Техас»! Там ужас как все дорого, жуткий фейсконтроль, а из женщин ходят одни проститутки! Поэтому наша заслуга еще и в том, что мы спасли девушку от будущей страшной участи! Думаешь, долго она еще пропела бы там? День-два, и все! Продали бы какому-нибудь мордовороту. Уж я-то знаю. Кстати, из-за этого «Техаса» я еще и поссорилась со своим будущим свекром. Когда я узнала, что это его любимый ресторан, я заявила, что ноги моей не будет в доме, в котором проживают сторонники разврата. Думаешь, он смутился? Ржал, как жеребец! Сказал, что я дура. А я сказала, что он развратник, а он…
Сожалею, но мне пришлось грубо прервать подругу. Не было времени на миндальничание. Алина надула губы и заявила, что больше никогда сама мне не позвонит и я еще за ней побегаю. Я вернулась домой, оделась подобающим образом, положила в футляр саксофон и выехала из дома. Время для встречи с администратором «Техаса» было самое подходящее — посетителей еще не было, пара официантов лениво бродили по залу. Мои догадки оказались верными, ресторан срочно нуждался в яркой исполнительнице. Певица ушла, инструментальной музыкой никого нынче не удивишь, поэтому мой саксофон вызвал у администратора маленький столбняк. Как я и рассчитывала, в нашем провинциальном городе сей инструмент был редкостью даже в комплекте с исполнителями-мужчинами, девушка же саксофонистка, да с хорошей фигурой, да с гривой светлых мелких спиралек (ну и что, что парик), да с яркими синими глазами (ну и пусть линзы)… Уже на сегодняшний вечер я была ангажирована.
Я сама настояла на испытательном сроке и не стала подписывать контракт, я же договорилась, что буду играть до тех пор, пока не устану. Если же в какой-то момент захочу уйти, никто не должен меня задерживать. Игра шла на моем поле, поэтому все условия были приняты. Для исполнения я выбрала несколько импровизаций на темы произведений Мориса Равеля, скоро пришли музыканты, и мы немного сыгрались, ребята были профессионалами, я тоже регулярно брала инструмент в руки, поэтому проблем не возникло. Я прошла в гримерку, поправила макияж и стала ждать. Интересно, принесет ли хоть какой-нибудь результат столь шальной поступок? Или я просто получу удовольствие, выступая перед зрителем и работая с сильными музыкантами?
Глава 8
Сначала я действительно получала удовольствие. Те, кто хоть раз имел счастье выйти на сцену, меня поймут. Столики находились в полутьме, подиум же, где находились музыканты, был ярко освещен, свет мигал, менялся, окружающая действительность казалась нереальной. Работать мне было нетрудно, дома я довольно часто практиковалась в игре. Наконец я удовлетворила первый приступ артистического тщеславия и вспомнила, что я тут, собственно, делаю. Исподтишка осмотрела посетителей. Хорошо, что ресторан небольшой. Видимо, здесь действительно существовала система постоянных посетителей. Владимира Синдякова среди них пока не было. Я не волновалась, ужин в этом ресторане, как я заметила, входил в число его привычек. Была, правда, одна опасность: почти каждый ресторан имеет кабинеты для VIP-клиентов, если экс-прокурора сразу проводят туда, я могу играть до скончания века. Весело, конечно, но подобный заработок не входил в мои планы.
Наконец в полутьме мелькнула знакомая седоватая шевелюра. И по мне опять прокатилась волна омерзения — слизняк. Как официант может так раскланиваться перед ним, он что, не видит? А вот удача, на которую я не могла и рассчитывать. Я играла, полуприкрыв глаза и «занавесив» лицо кудельками парика, но даже через эту завесу отчетливо видела, как Синдяков подошел к бару, привычно хлопнул по бедру девушку в облегающем серебристом платье. Девушка безропотно проследовала к нему за столик. Кажется, они были знакомы не один день. Прокурор что-то нашептывал ей на ушко, девочка благосклонно улыбалась. Никто ни на кого не обращал внимания: действительно, свой круг. Интересно, если он встречается с ней или ее товарками здесь регулярно, почему уезжает один и сразу домой? Может, привычки старые остались, а мужской силы нет и он просто угощает девиц, получает свою порцию внимания и удаляется, довольный собой?
Ан нет! Я чуть не пропустила момент, когда парочка встала и пошла в сторону туалетов. Я быстро свернула композицию, показала знаком музыкантам, что хочу отдохнуть, и вдоль стены прошмыгнула за ними. Я минула туалетные комнаты, сразу за ними коридор продолжался, в конце его, в полутьме, вниз вела лестница. Понятно. Ему никуда не надо было везти девицу, потому что этот ресторан предоставлял своим постоянным посетителям все удобства. Я сняла босоножки на шпильках и на цыпочках спустилась по лестнице. Коридор, мягкая ковровая дорожка, несколько дверей. Что дальше? Мало того, что я знаю, где и как проводит вечера муж Марины, мне надо, чтобы и она это узнала. Но сначала во всем убедиться. Мало ли! Может, он ее азбуке учит. Или фитнесом занимается, а девица — его личный инструктор.
Посмотрим на проблему объективно: ломиться во все двери под предлогом поиска библиотеки? Не пойдет. Подглядывать в замочные скважины? Эти самые скважины изжили себя как класс. Подслушивать? И что я услышу? Мои размышления прервали шаги на лестнице. Попалась! Хорошо, если это клиент с подружкой, они просто не обратят на меня внимания, а если кто-то из обслуживающего персонала? Не придумав ничего более умного, я прошмыгнула за огромную кадку с развесистой искусственной пальмой. За кадкой было тесно и пыльно, но выбирать не приходилось. Я скорчилась в неудобной позе и затаила дыхание. Спустя пару секунд раздался стук в дверь:
— Танька!
— Принес? Давай. Закурить есть?
— А клиент?
— Ничего, подождет.
Я аккуратно приподняла голову: правильный в этот раз я выбрала парик! Основание пальмы было увито густой кудрявой зеленью, моя искусственная шевелюра оказалась очень удачным камуфляжем. Возле прикрытой двери стояли один из официантов и подружка моего врага: она успела переодеться. Ого! Типичный прикид «госпожи». Плеточка на поясе, черная кожа, шипы. В руках официанта — вазочка с клубникой и баллончик со сливками.
— Что новенького придумала? — между затяжками спросил официант.
— Заставлю на четвереньках в зубах носить мне по ягодке через всю комнату.
— А горох сухой зачем просила?
— Я его по комнате рассыпала. Чтобы жизнь медом не казалась. А еще слышала, можно на коленях надрезы сделать и пол солью посыпать. Если хоть ягодку уронит, в следующий раз попробую.
— Эх, хоть глазком посмотреть бы!
— Посмотреть можно. Только не нам с тобой, — ответила девушка. — Ладно, я — работать. Пока.
Ух ты! Вот это компромат! Да с такими сведениями я его раздавлю! И не своими руками, чтобы отмываться не пришлось. Только как достать доказательства? Поставить прослушку? Можно. Можно, наверное, даже камеру установить, если подольше здесь поработать и стать своей. Нет, я так додумаюсь до того, что ради уничтожения прокурора сама примерю на себя костюм «госпожи». Много чести! Так, а что там ответила девица на желание официанта посмотреть? Что это возможно. Что это значит?
