– Даррел! – позвал его Вейд.
– Что?
– Смотри, вон там, наверху.
Даррел задрал голову. Темно-синий потолок в арке между мраморными колоннами, подобно небосводу, был усеян серебряными звездами.
– Коперник, да?
– Да. Он же был ученым, астрономом, как папа. И, предположим, догадывался о таких вещах, которыми занимается современная физика. Так вот. Что это за вещи? И как они связаны с его устройством и тем чертежом?
– Точно – чертеж. Очень клевый. Я тоже о нем подумал, – ответил Даррел.
Они пересекли заросшую травой площадку, в центре которой лежал плоский камень. Вот здесь-то, кажется, и приносили невинных детишек в жертву – опять представил Даррел. Мимо прошел полицейский, а они, кстати, до сих пор прячутся от полиции.
– Чем бы ни оказалась эта штуковина, но состоит она из двенадцати частей, – пробормотал Даррел.
Они уже поднимались на Капитолийский холм. Один из тех семи холмов, на которых строился Рим, – если верить на слово Бекке и Лили. Он больше напоминал невысокий курган, но Даррелу показался даже симпатичным.
Наконец-то они выбрались из этого мертвого города.
Бекка остановилась, чтобы получше рассмотреть карту, а Лили, сбросив рюкзак, рухнула без сил на землю.
– Все, я больше не могу! Эти ваши холмы – кажется, ерунда, и ходить-то негде. А мои ноги призывают меня отдохнуть. Минуты три. Пять – и хватит. Ладно, десять – лучшее предложение…
Даррел расхохотался и сел рядом.
– Все время спрашиваю себя, – проговорил Вейд, стоя рядом с Беккой, – что же может стать таким невероятно опасным в плохих руках? Какое-то оружие? Из-за чего одни люди убивают других уже пятьсот лет?
– О боже!.. – вдруг закричала Бекка, размахивая картой. – Зашибись!
Неожиданно из темноты вырос полицейский и посветил на них фонариком.
– Va tutto bene?
– Si. Si, si. Grazie! – успокоила его Бекка, и он исчез. – Угадайте, что я нашла? Вот прямо тут, на карте!
– Вот прямо при свете этого мобильника! – съязвила Лили.
– Мы заблудились? – подхватил Даррел.
– Не-а. Музей!
Вейд расхохотался:
– Бекка, мы же в Риме, он весь – музей.
– А я нашла музей, который называется… – Бекка просто светилась от счастья, – Museo Astronomico e Copernicano.
– Да ладно?!
Даррел даже поднялся.
– Во-во! И мы все знаем, что это за музей!
Глава тридцать девятая
– Удача повернулась к нам лицом! – завопила от радости Лили. – Бекка, мухой веди туда!
– Мухой за мной! – рассмеялась Бекка и зашагала прочь с территории Форума. – Музей находится в парке за несколько километров отсюда. Пешком дойдем.
Музей Коперника?!
Удача и правда перешла на их сторону. Отца выпустили, и Вейд наконец-то начал замечать невероятную красоту Рима. Древний город, петляющие улочки, теплый ночной воздух, лучшие друзья рядом, постоянно снующие вокруг авто – малышки-«фиаты» и «альфы» – все вдруг стало поразительно и невероятно… осмысленным.
Бекка, изображая тур-гида, шагала впереди с картой, ведя пальцем по маршруту, и хвостик на ее голове подпрыгивал при ходьбе.
– Сюда. Налево. Теперь прямо.
Так они прошатались по городу еще два часа. Улицы как попало пересекались и поворачивали в самых неожиданных местах. Почти за каждым поворотом открывался вид на какую-нибудь площадь с фонтаном, церковью или памятником. Лили оживленно болтала. Даррел шел, подпрыгивая на носках и мыча себе под нос мотивчик из Гари Кларка-младшего.
Все шло хорошо.
Даже эти киллеры толком не знают, где их искать.
Через невыносимо долгий час они спустились по веренице улочек в тихий, заросший деревьями парк – возможно, тот сохранился еще с древних времен, когда Рим только строился на этих холмах, а может, и нет, неважно. Главное – то, что в самой высокой точке парка громоздился, подсвеченный прожекторами, огромный особняк с куполами трех обсерваторий на крыше.
– Астрономический музей Коперника, – объявила Бекка, едва они подошли к высокой кованой ограде. – Можем перелезть через забор и позаглядывать в окна. Или дождаться утра, когда музей откроется. Какие будут идеи?
– Я никуда не полезу, – сказала Лили. – Мои ноги против. Ясно? Против. Забейте на меня. Я спеклась.
Она села на высокий каменный парапет, разулась и принялась растирать стопы.
Парк за их спиной был лесистым, безлюдным и защищенным, а в ночном воздухе разливалось тепло.
– Если придется провести на улице еще несколько часов, это самое подходящее место, – заметил Вейд. – Будем дежурить посменно: один на вахте, остальные спят, – предложил Вейд.
– Здесь очень тихо. Уже половина одиннадцатого. Если нам повезет, музей откроется в девять, – рассуждал Даррел. – Одиннадцать часов сна? Или даже двенадцать? А что, я готов спать так долго!
– Хорошо, – сказал Вейд. – Давайте найдем тихое местечко и зависнем там до утра. Поспим, например. Кто как хочет. Нам нужно попасть внутрь, но я уже устал нарушать законы.
– Хорошо, что напомнил, – сказала Бекка. – Список наших преступлений уже, наверно, длиною с километр.
Побродив меж деревьев, Лили выбрала просторный участок под развесистым деревом, легла на подстриженную траву и подложила под голову рюкзак.
– Спокойной ночи!
Каждый выбрал себе ровное местечко – не очень близко, но и не далеко друг от друга – и устроился на ночлег. От усталости Вейд не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но мозг лихорадочно работал. Сна не было ни в одном глазу.
– Заступаю на вахту, – вызвался он.
– Я за тобой, – отозвался Даррел.
Остальные промолчали, что Вейда вполне устраивало.
Весь первый час он размышлял над содержанием первых страниц Дневника. О том, как Николай Коперник вместе с Гансом любовались из башни ночным небом.
Коперник жил, как все его современники: медицина была никудышней, представления о гигиене и пище – странными, путешествия – очень длинными, а о канализации никто и не помышлял; но он тем не менее стремился к новым и новым открытиям.
Вот что поразило Вейда больше всего. Он вспомнил, как отец цитировал Эйнштейна:
Воображение важнее, чем знания. Знания ограниченны, тогда как воображение охватывает целый мир…
А ведь и правда? Никто же не заставлял Коперника заниматься изучением звезд. Никто не заставлял разрабатывать новую теорию о Солнце, а он разработал. Он доверял своему воображению – и совершал открытия.
