Но вместо этого она снова посмотрела на лагерь. Тирианцы, прячущиеся в тепле своих шатров, так уютно чувствовали себя на земле Байерна, они на всю зиму были избавлены от страха нападения. А ее сила, предсказание — все будет бесполезным, если она не начнет действовать.
«Проделать такой путь и ничего не поджечь?»
Желание сотворить огонь набросилось на нее, острое, как лезвие топора, и Энна поморщилась. Выгнать из головы эту мысль казалось невозможным. Чем дольше она таилась у вражеского лагеря, мучаясь сомнениями, тем сильнее ее тело наполняла кипящая, бурлящая боль.
— Ладно, — прошептала Энна.
И в то же самое мгновение она почувствовала, как внутри у нее все напряглось, будто устремляясь к чему-то, а желание испустить огонь вырвалось из-под контроля.
Взгляд Энны остановился на горе бочонков. Она собрала тепло, мягкое и скользкое, как масло, ощутила, как оно меняется у нее внутри, и отправила его к цели. И огонь остался доволен, взорвав бочки.
Как только тепло ушло, а ночь наполнилась оглушительными криками, Энну пробрала дрожь. Девушка поползла назад, прижимаясь к земле. Очутившись за небольшим холмом, она вскочила и побежала. И сразу же услышала за спиной шаги, а потом и голос, резкий и властный:
— Стой, или я проткну тебя копьем!
Энна остановилась, содрогнувшись при мысли о копье. Она истратила все собранное тепло на те бочонки. Она была безоружна. А человек приближался.
— Лучше сдавайся! — сказал он.
Энна еще не совсем окоченела, но у нее не было запаса тепла для атаки. Вот если бы он подошел поближе…
«Нет-нет! — возразила она самой себе. — Я не могу посылать огонь в человека!»
— Я сказал, сдавайся! — повторил мужчина.
«Но если я этого не сделаю, то умру…»
Ее охватило безумное желание остаться в живых, и она осознала, что именно это желание создает тепло, потому что оно тут же толкнуло ее изнутри, стремясь превратиться в огонь.
«Сделай это. Подожги его».
Похоже, у нее не оставалось выбора. Если бы она была не одна…
Мужчина подходил все ближе. Энна уже ощущала его. Задохнувшись, она втянула в себя тепло, исходившее от кожи мужчины и клубившееся вокруг его головы. И вдруг поняла, что, если пожелает, может добыть больше. Она продолжала впитывать тепло, как будто тянула за веревку, а за другой ее конец держался кто-то еще и тащил на себя, но Энна дернула сильнее — и почувствовала, что достала тепло, не бывшее свободным, тот жар, что жил в коже и под ней… Мужчина судорожно вздохнул. Энна поглотила тепло — и швырнула его обратно, но уже в новом, безупречном виде.
Мужчина закричал. Горло Энны забило дымом. Кашляя, она развернулась и побежала.
Она не оглядывалась, боясь увидеть его, боясь, что если посмотрит, то картина горящего человека отпечатается в ее сознании и она уже никогда не сможет ее забыть. Но то, чего она не могла видеть, все равно стояло у нее перед глазами: оранжевые языки пламени пожирают одежду мужчины, облизывают его лицо, поднимаются к глазам… Энна тряхнула головой и попробовала сосредоточиться на сиюминутном: на темноте впереди, на замерзшей траве, хрустевшей под ее ногами, на ощущении, что прямо у нее за спиной происходит нечто ужасное и если она хоть чуть-чуть повернет голову, то обязательно увидит…
Наконец она добралась до Мерри и поскакала на северо-запад, прижимаясь к теплой шее кобылы. Девушка окоченела от страха и оттого, что создала огонь и ползала по холодной земле, ей хотелось почувствовать настоящее, живое тепло, и она зарылась пальцами в гриву лошади.
Мерри неслась галопом, и Энне казалось, что внутри у нее все дребезжит. Она быстро сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь очистить легкие, но запах дыма прилип к ее коже, как жирная грязь. Энна прищурила глаза от холодного ветра и крепче прижалась к лошади. Она ведь давала клятву никогда не посылать огонь в человека — и не сдержала слова. Девушка старалась думать о Лейфере, а не о том, что только что сделала. Ощущение чего-то ужасного, оставшегося за спиной, не покидало ее всю долгую дорогу.
Она приехала в Остекин сразу после рассвета, спешилась у западных ворот и медленно повела лошадь в конюшню.
— Идем, сладкая моя, — говорила Энна, поглаживая гриву лошади. — Идем, ласковая.
Мерри сонно заржала, и Энна остановилась, обхватила ее за шею и зарылась лицом в гриву. Приятно было чувствовать рядом друга. Эта лошадка была таким храбрым, терпеливым существом, она готова была отправиться в холодный ночной мир, рискуя нарваться на невидимый ливень стрел и копий.
«Я тоже храбрая», — подумала Энна, словно маленькая девочка, нуждающаяся в утешении.
Она отмахнулась от конюха и сама занялась лошадью: расседлала ее, повесила сбрую на крюк и с величайшей тщательностью расчесала шерсть Мерри. Эта работа казалась единственной возможностью успокоиться. Даже если она сожжет все шатры вокруг Айболда, это не заставит тирианцев уйти с земли Байерна, и к тому же она нарушила данное себе обещание — подожгла человека. Ничего-то у нее не вышло…
Энна отвела кобылу в стойло и обнаружила там Рейзо, свернувшегося в углу, на груде свежей соломы.
— Рейзо? — Энна устало провела ладонью по лицу.
Рейзо кашлянул во сне, потом вдруг вскочил и увидел ее.
— Энна!
— Рейзо, кобыла сейчас заснет. Можно ей вернуться на свое место?
Рейзо поспешно встал и вышел в проход. Соломинки, торчащие в его вздыбленных волосах, угрожающе покачивались, когда Рейзо двигался.
— Энна, ты не разведчица.
— Официально — нет.
Энна завела Мерри в стойло и снова погладила ее, избегая взгляда Рейзо.
— Знаю. То есть я думал, что ты могла бы ею быть, но Тейлон взял меня в свой отряд разведчиков, и я его спросил, и он ответил, что конечно же нет.
— Конечно же нет, лесная деревенщина. Они никогда не позволят женщине из Леса шпионить в пользу Байерна.
— Но Изи-то это позволено. Тейлон сам ее просил.
— Ну да, разумеется.
Хорошо бы Изи была рядом с ней. Какое содружество ветра и огня они могли бы создать! Но ее связь с лучшей подругой ослабела, военное предсказание давило тяжелым грузом, а взятая на себя Энной задача оказалась жестокой и бессмысленной. Девушка тяжело опустилась на солому.
— Знаешь, Рейзо, я не слишком хорошая подруга.
— Энна!.. — Голос Рейзо был полон тревоги и надежды, и Энна подняла голову. — Разведчики принесли вести из Айболда. Я слышал вчера вечером. Один из деревенских рассказал нашему человеку, что огонь снова горел. И он здорово всех напугал.
— Вот как?
Рейзо многозначительно посмотрел на нее:
— Понимаешь, Тейлон считает, что это слухи или просто совпадение. Но если он узнает, что это сделал кто-то из его подчиненных, даже не представляю, что и будет. Он взбесится, потому что это нарушение мирного соглашения, ты же знаешь. Но я думаю, что кто-то из нашего лагеря действительно потихоньку выбирается из города, чтобы поджигать тирианские шатры.
