– И это меня ты еще обзывал неумехой! – хохотнула та в ответ. – Да вы сами ни на что не годны! Ни длинный, ни короткий, ни толстуха!
Амалия хлопнула ладонью по столу и залилась пронзительным смехом.
– Я то же самое им постоянно твержу!
– Я не толстуха! – разозлилась Левтина.
Она выхватила свой посох, но тот оказался бесполезен. Как же сложно с этими противомагическими вышками!
– Чертовы блокаторы! – раздраженно процедила она сквозь зубы.
– Поэтому я и предпочитаю пользоваться этим, – угрожающе проговорила Коптильда, сунув под нос Левтине свой револьвер.
Ведьма испуганно сглотнула.
– Присаживайтесь, господа, – пригласила Амалия новых знакомых за свой стол. – Думаю, мы с вами сможем найти общий язык!
Руфус и комендантша уже собрались сесть за стол, как вдруг где-то совсем рядом раздался громкий стук копыт.
Дверь трактира с треском разлетелась в щепки.
В зал ворвалась Косточка и стрелой понеслась к винному шкафу, расшвыривая в разные стороны всех и все, что попадалось ей по пути. Первыми ей встретились жандарм и его спутница, тут же полетевшие вверх тормашками. Левтина громко взвизгнула, успев в последний момент увернуться от копыт норовистой лошадки. Амалия, Рашид и Гребун бросились под стол.
Грохот бутылок, громкое ликующее ржание, испуганные вопли посетителей – все слилось в один большой кавардак.
– Это же та лошадь! – завопил Руфус. – Держите ее!
Но Косточка, в считанные секунды вылакав весь запас шнапса, выскочила из трактира через большое окно и была такова.
– Это не город, а какой-то один большой цирковой балаган! – злобно крикнул распластавшийся на полу жандарм.
Глава двадцать первая,
где Марта нападает на след, а Коптильда ест шоколадную конфету
Марта, Гамед и Артемид обошли уже пять полицейских участков, но никто из опрошенных ими жандармов в глаза не видел никаких беспризорных детей. Берберийский король уже начал отчаиваться, но Марта успокоила его.
– Не переживай, – подбадривала его она. – Вполне возможно, что их никто не арестовывал. Может, они просто прячутся где-то?
– Но Рекс обязательно приехал бы к Мариусу! – возразил Гамед. – Он всегда выполнял данные мне обещания! Наверняка с ними что-то случилось!
– Остался еще один участок, – сказал Артемид. – Если их и там нет, вот тогда действительно можно начинать паниковать!
Следующим на очереди было отделение господина Руфуса – главная жандармерия города Чугунная Голова.
К тому моменту он вместе с Коптильдой уже успел вернуться из разгромленного трактира. Разъяренная комендантша, ругаясь похлеще сапожника, отправилась сменить грязную и мокрую форму на чистую. Пьяная лошадка изрядно поваляла ее по полу трактира. А Руфус как раз прятал в несгораемый шкаф вексель, полученный от господина Берроуза.
Когда Марта, Гамед и Артемид вошли в его кабинет, он так и замер перед раскрытым сейфом. Рядом с начальником жандармерии на стуле тихо похрапывал доктор Юнгвальд.
– Добрый день! – поздоровалась Марта.
Руфус нахмурил брови и быстро захлопнул дверь сейфа.
– А стучаться вас не учили? – раздраженно буркнул он.
– Простите, – виновато улыбнулась она в ответ. – Это моя вина. В имперском дворце я привыкла заходить без стука в любые помещения!
– Вы из Столицы? – Он выпучил глаза.
– Верно! – Марта продемонстрировала ему свой посох. – Я служу во дворце. А это, – она показала на кочевников, – мои телохранители.
– Чем могу быть полезен гостям из Столицы? – учтиво осведомился Руфус.
– В последнее время к вам не приводили нескольких беспризорных детей? Они путешествовали в окрестностях города на диковинной самоходной машине.
Жандарм нахмурил брови и замолчал.
На его лице возникло странное выражение, которое появлялось нечасто. Только в минуты, когда он крепко о чем-то задумывался.
Эта женщина явно Эсселитка, да еще из императорского дворца. Она ищет детей, которых он отдал своей мамаше. Тех же беспризорников, которых разыскивают Амалия и ее помощники.
В городе что, объявлен съезд Эсселитов?!
Не нравилось все это Руфусу, ох как не нравилось. Не ровен час, кто-то из них пронюхает о заводе. Тогда ему и мадам Клеопе несдобровать. Они не хотели отдавать детей, пока дирижабль не будет закончен. Все-таки лишние рабочие руки… Но если вдруг запахнет жареным…
– Нет, я никого не видел, – наконец ответил он.
Коптильда вошла в участок и хотела зайти в кабинет Руфуса, но тут заметила, что у него посетители. Она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Да так и остолбенела, узнав ту самую Эсселитку, что устроила погром в трактире Белой Гривы.
Марта тем временем поблагодарила начальника жандармерии и повернулась к своим спутникам.
– Здесь нам тоже не улыбнулась удача, – сказала она.
Все трое вышли из кабинета. Комендантша же быстро проскользнула внутрь.
– Ты знаешь, кто это?! – воскликнула она.
– Эсселитка из дворца, – ответил Руфус.
– Нет! – покачала головой Коптильда. – Это самая натуральная бандитка! Не знаю, на кого она работает, но только не на императора!
Жандарм вопросительно поднял брови.
– И она тоже ищет детей! – произнес он. – Не нравится мне все это! Надо предупредить мамочку!
В это время Гамед и его спутники вышли на улицу и переглянулись.
– Он явно лжет! – сказала Марта, нахмурив брови.
– Я тоже это заметил, – согласился король кочевников. – Руки так и чесались припугнуть его саблей, но он все-таки главный жандарм этого города.
– Так что нам теперь делать? – спросил Артемид.
– Подождем немного, – ответила Марта. – Видели, как он забеспокоился? Сейчас он либо пошлет гонца, либо сам отправится, чтобы предупредить того, кто знает о наших беглецах.
И она оказалась права.
Не прошло и десяти минут, как Руфус в сопровождении комендантши вышел из участка.
Они огляделись по сторонам.
Марта, Гамед и Артемид тут же скрылись за углом, успев остаться незамеченными.
Те двое быстро зашагали по улице.
– Коптильда?! – удивилась Марта. – Значит, наши подозрения верны! Они точно знают, где прячутся дети! Или даже сами их скрывают!
Марта и берберийский король молча кивнули друг другу. Они дали Руфусу и Коптильде отойти на приличное расстояние, а затем поспешили за ними следом.
Жандарм и его подружка привели их к воротам огромного завода, обнесенного высоченным бетонным забором. Руфус забарабанил в створку ворот. На уровне его лица открылось небольшое окошко, и чей-то недовольный голос спросил:
